Цвет боли

— Я выпила обезболивающее полчаса назад, — тихо сказала она. — Вот почему меня привез Влад. Я не хотела рисковать еще одной аварией, да и в любом случае я не должна водить машину несколько недель.

Вина снова захлестнула его. Он прикоснулся к ее неповрежденной руке, наслаждаясь этим кратким моментом контакта. Он хотел сделать гораздо больше. Он хотел обнять ее, утешить, просто быть с ней, достаточно близко, чтобы чувствовать запах, касаться.

— Заходи в гостиную, — тихо сказал он. — Диван должен быть удобным. Я могу достать пуфик, чтобы ты могла поднять ноги. Твои ребра в порядке? Обезболивающее действует?

Он был болтливым идиотом, но поток вопросов не прекращался. Он никогда в жизни не чувствовал такой неуверенности в себе, и ему не нравилось, что она такая тихая.

Он взял ее за руку, радуясь, когда она не отдернула ее. Он подвел ее к дивану и усадив, замер, ища признаки боли.

Она вздохнула, ненадолго прикрыв глаза и откинувшись на диван.

— Черт возьми, тебе больно, — выругался он. Ты принесла с собой обезболивающее? Может быть, следует принять еще одну дозу?

— Некоторые раны нельзя облегчить лекарствами, — мягко сказала она. — Мне нужно было поговорить с тобой, Марк. Мне нужно, чтобы это было… решено. Я не могу так продолжать. Это убивает меня.

Марк упал на колени, подавленный грустью в ее глазах. Взяв ее свободную руку в свою, оставаясь уязвимым, он пристально посмотрел Еве в глаза.

— Пожалуйста, не говори мне, что мы расстаемся, дорогая. Что угодно, только не это. Прокляни меня. Кричи на меня. Называй меня как угодно. У тебя есть полное право. Но пожалуйста, я тебя умоляю. Не отказывайся от меня — от нас. Я люблю тебя, Ева Я так сильно тебя люблю, что не могу спать по ночам. Я не могу есть. Я не могу жить. Я не могу работать. В моем сердце зияющая дыра, которую можешь заполнить только ты.

Уголок ее рта скривился в полуулыбке:

— Ника говорит, что ты бесполезен на работе. Она даже не знает, зачем ты приходишь, потому что ничего не делается.

— Она права, — хрипло сказал Марк. — Ты мне нужна, Ева. Ты моя вторая половинка. Я цел только тогда, когда с тобой.

— Я тоже тебя люблю, Марк.

Облегчение сделало его слабым. Он едва мог стоять на коленях. И он оставался на коленях, прося у нее прощения столько времени, сколько это требовалось. Он был Доминантом, а она была покорной, но сейчас у нее была вся власть, а у него — нет. Потому что без нее его сила ничего не значила. Без ее драгоценного дара подчинения его доминирование не значило ни черта. Его жизнь не имела смысла.

Но что-то в ее взгляде помешало ему что-то сказать в ответ.

— Но этого недостаточно, — мягко добавила она. — Ты говоришь, что любишь меня, но не доверяешь мне. А без доверия любви недостаточно. Без доверия между нами только вожделение и секс.

Марк склонил голову, его лицо горело. Комок в его горле был таким огромным, что он едва мог дышать. Он снова поднял глаза и увидел в ее глазах ответную печаль. Глаза, которые кричали о поражении. Она сдавалась.

— Ты тот, кто ставит Роберта между нами, — мягко сказала она. — Не я. Я двинулась дальше, Марк. Я отпустила его. Я сделала это, когда пришла к его могиле много недель назад. Я знала, что после того, как мы вступили в отношения, тебе было неприятно говорить о нем, хотя раньше ты, казалось, не возражал. Я даже поняла, почему ты не хочешь, чтобы мне напоминали о мужчине, которого я когда-то любила, когда я была в твоей постели. Но твоя собственная неуверенность — вот что удерживало его между нами. Я была с тобой честна. Все время я был честна. И я дала тебе все, что ты просил — требовал — от меня, и все же ты не предложили мне эти вещи взамен. Ни твое уважение. Ни твое доверие. Ты говоришь, что любишь меня, но я не верю, что любовь может существовать без доверия и уважения.

— Пожалуйста. Не говори ни слова, — умолял Марк. — Позволь мне извиниться. Прошу прощения, Ева.

Она послала ему еще один печальный взгляд, от которого у него заболело сердце. В ее взгляде было столько смирения. Как будто у нее не было надежды на их будущее. Он должен иметь достаточно надежды для них обоих.

Он поднес ее руку ко губам и нежно поцеловал ее открытую ладонь.