Цвет её глаз. Сборник рассказов

Оммо скорбел. На его сердце, тяжелым грузом легли боль от потери родного дома, и чувство вины перед оставленными на планете разумными существами. Эоки останутся там, где их дом. Брать с собой кого-то из них было бессмысленно. В полете они не нужны, а на новой планете, от них не будет толку, ведь атмосфера сформирована специально для Акхиюэа. Истреблять гибридов, тоже никто не хотел. Смертей и так уже было слишком много.

Эоки послушно работали и собрали хороший урожай овощей и фруктов. Заготовили много мяса, из которого можно будет извлечь много питательных веществ. Они обеспечили своих создателей пищей на многие месяцы, которые требовались для перелета. Теперь они оставались на планете, как ненужный, отработавший материал.

Оммо было стыдно. Он испытывал такой сильный и беспомощный стыд впервые в своей жизни. У него даже был порыв остаться с эоками, но как ученый, привыкший мыслить рационально, он знал, что это будет бесполезной жертвой.

Флот направлялся на юго-восток галактики, к заветной звезде. Впереди ждала новая жизнь! В новом мире Акхиюэа начнут всё сначала! Если сумеют добраться…

Цвет её глаз

В Ринде говорят – кто видел дракона, (и остался жив) тот счастливец! Потому что взрослый дракон – это незабываемое зрелище. От рыка его дрожат горы. От крыльев поднимается буря. От дыхания закипает вода в реке и стынет кровь в жилах. Мощь и стать дракона трудно описать словами. Но вот драконица – это совсем другая история. Раз увидав драконицу уже не суждено будет вам встретить ничего прекраснее. Величественная и грациозная, несравненная в своей красоте ни с одним земным созданием.

Говорят – будто драконы любят лишь однажды, хотя откуда это известно, никто не вам не скажет.

А ещё в Ринде есть поговорка: “редкий, как драконья слеза” – так говорят о том, чего не бывает, или о том, что почти невозможно найти. И говорят так, ясное дело, не с проста. Действительно, мало кто в Ринде, будь то леший или водяной, гремлин или человек видал настоящие драконьи слёзы. Во-первых, потому, что дракон – само по себе явление довольно редкое, а во-вторых, дракон, если плачет, то делает это в одиночестве, и никак иначе. Да и случается пролиться драконьей слезе очень-очень редко.

***

Уже много лет каждый день он вспоминает о ней. И облик её всё более ускользает из его памяти. С каждым днём он всё отчаяннее жаждет вновь увидеть её, чтобы вспомнить цвет её глаз. О, Вечное Небо, как же он мог забыть?

Рано утром, глядя на восходящее солнце ему вспоминается, будто глаза её сияли словно отблески утренней росы. Он так любил ловить отражение зари в её зрачках. Она всегда просыпалась рано. Ему не нравилась эта её привычка, но когда она смотрела на него, заспанного и ворчащего своими нежными глазами, раздражение исчезало само собой.

Затем, поднимаясь в небо он чувствует ветер, и каждый раз слыша его шум, он вспоминает о ней. Он помнит, как она танцевала над облаками, как воздушный поток кружил её, наполняя прекрасные крылья. Там, в бескрайней синеве небес он видит отражение её глаз. Неужели они были такими же синими и ясными как это небо? Да, он уверен, что так и было.

Он пролетает над древним морем в волнах которого отражался когда-то блеск её чешуи. Он помнит это так отчётливо, словно было только на днях. Он ещё помнит её голос, её смех. Они мчались над зелёною водой, и он пытался догнать её, а она ускользала из его объятий. Такая грациозная. Такая стремительная. Конечно, он мог догнать её, но всегда поддавался, делал вид, будто едва мог угнаться. А она смеялась! Смеялась так звонко… и солнце блестело в её золотистых чешуйках, но как ни старалось – не могло оно сравниться с её ослепительной красотой. Он любовался её отражением в воде. О, Небо, как она была прекрасна. Её глаза были такими же зелёными и глубокими, как это море, а может ещё глубже и зеленее.

Он мчится над безмолвными горными вершинами, чувствует холод вечных льдов. Снег белеет и искрится под солнцем, так же как когда-то блестели её глаза. Они были такими же ослепительными и чистыми, как этот снег. О, как же он боялся порою взглянуть в них. Её взгляд был таким пронзительным и чистым, что иной раз он не смел возразить ей, даже если хотел. Конечно, он был больше и сильнее, но никогда не смог бы причинить ей вреда.

Он летает долго. Кружится в небе до тех пор, пока хватает сил. Глядит вокруг и видит всё, что когда-то дарило им радость. Всё, что напоминает о ней. Всё, в чём она осталась для него теперь. Боль сжимает его сердце холодными когтями, при каждом воспоминании, но он рад этой боли. Он так боится позабыть её. О, как же он боится! Память, это всё, что у него теперь осталось.

Он летит над знакомой долиной. Здесь они были вместе. Вдвоём встречали рассвет, пролетали над холмами, лесом, затем над морем, и потом долго ещё кружили над горами. Прежде он не всегда любил такие долгие прогулки. Бывало он жаловался ей, что устал, хочет перекусить и вздремнуть, но она была неугомонна. В ней было столько сил, что хватало на двоих. Она была так молода.