Цвет ночи (СИ)

Теперь я смотрела на него немного иными глазами. Он был непривычным и привычным одновременно. Он был моим Яном, моим уютным драконом, но и кем-то ещё, у кого были алые глаза, кто в моих зловещих снах, в подземелье, держал в клетках членов своей семьи. Я поняла, что вообще не знаю его настоящего. Я многого о нём не знала, лишь только крупицы. Только то, что он мне показывал, изо дня в день, не договаривая всей правды. И сейчас я пребывала в его мире. Частью которого он фактически обладал… В чужом, таинственном, тёмном и опасном. С тем, кто и сам, возможно, был опасен всё это время.

_____________________________________

[1] Стокгольмский синдром — психологический термин, дающий определение травматической симпатии, возникающей между жертвой и агрессором в ходе похищения, угрозы жизни, захвата в заложники. Под воздействием сильного эмоционального переживания жертвы в ряде случаев начинают сочувствовать своему похитителю и всячески оправдывать его действия.

6. Шторм

— Прости, что тебе пришлось об этом узнать, — произнёс Ян.

Откинувшись на спинку стула, он по-прежнему не смотрел на меня, глядя перед собой, рассекая воздух двумя холодными синими льдинами вместо глаз.

— Сперва я выбирал момент, чтобы объясниться, потом решил, что тебя никогда не должна коснуться эта абсолютно лишняя информация.

Он поджал губы и перевёл взгляд на Константина, на лице которого не отражалось сожаления. По играющим желвакам на челюсти создавалось впечатление, что Ян очень зол. Поведав мне правду, младший брат Яна замолчал, снова ушёл в себя и безучастно наблюдал за гостями в зале.

— Я знала, что ты бог, — сказала я, сдавленно. Колебание проскальзывало в каждом моём слове. Но я продолжала говорить, не отдавая себе отчёт в том, что именно произношу, пребывая в замешательстве. — Догадалась из-за тех искр, после смерти… Роксоланы. Когда ты расщепил сразу нескольких волколаков.

— Вероятно, тот момент мы должны были обсудить ещё раньше, — глухо отозвался Ян.

Вид у него был довольно напряжённый. Он нарочито не поворачивался ко мне, словно не желая посмотреть в глаза. Потянувшись к наполненному бокалу, он промочил горло, поперхнулся и неловко закашлял. Мне не показалось: в движениях Яна проскальзывала порывистая неуверенность.

Я поёжилась. Мне стало не по себе, ведь я поняла, что происходит. Смущение ярко жгло щёки Яна, откликаясь и во мне: я чувствовала себя так, словно вторглась в его личное пространство, узнала постыдную тайну, сокровенный секрет, который был не для всеобщего разглашения. И теперь он нервничал.

Я в первый раз видела Яна таким.

— Разговоры не твой конёк, — бросила Валентина, вмешиваясь в наш диалог, не выпускавшая из виду нас обоих.

— Валентина, можно немного личного пространства? — сердито послышалось от Яна.

Валентина опустила свой бокал на стол и встала со стула, направившись вглубь пирующей компании незнакомых мне цмоков. Одного из них она взяла за руку и повела за собой, и через несколько мгновений бесстыдно пропала с ним в темноте возле стены. Остальные остались на своих местах, но занялись отвлечённой беседой друг с другом, немедля убрав нас с прицела своего внимания.

— Боишься меня? — вопросил после недолгого перерыва Ян, его зрачки беспокойно метались по залу.

Я ответила не сразу.

— Только твоего возраста.

Осознавая, что уклоняюсь от настоящего ответа, которого, в общем-то, пока что не имела. Перед глазами стоял призрачный образ его глаз: алых и жестоких. Это были глаза, символизирующие ту непостижимую часть, что досталась ему от… истинной природы.

— Значит ты всё же…

— …бог, наследник пекельного мира, да, — закончил он за меня. И сделав глубокий тяжёлый вдох, добавил: — Думала, почему я такой спесивый?

Мои брови сомкнулись на переносице.

Он пытался шутить. Довольно мрачная ситуация для юмора. Я должна была что-то сказать, чтобы сгладить произошедшее, и он, похоже, тоже чувствовал нечто подобное.

— Ян, я могу сделать вид, что ничего не знаю. Что ничего не слышала.

— Но ты уже знаешь.

Я поникши покачала головой, опуская взгляд. Ян бежал в явь, всё время бежал от своей настоящей сущности, не распространяясь о прошлом, не подпуская никого к границам своей души. Чтобы не признаваться в правде, в том, что был сыном короля ада. Старшим сыном. Его первенцем. Ян вовсе не рассчитывал говорить со мной на эту тему, но Константин принял иное решение за него. Это было нечестно по отношению к нам обоим.

— Ава, есть ещё много вещей, которых ты обо мне не знаешь. Других вещей.

Я хотела сказать, что это не имеет для меня никакого значения. Но слова застряли в горле. А грудь изнутри словно начало нечто царапать. Он даже не предполагал, но я догадывалась, о чём он может говорить. Фантазии из моих снов могли оказаться не вымыслом: запертые в клетках братья и сёстры дракона; Ян, выполняющий функцию их надзирателя. Возможно, всё это действительно происходило когда-то в пекле. Но разве Ян мог бы так поступить с ними?

— Ничего не поменяет моего отношения к тебе, Ян, — вымолвила я. И вдруг ощутила, что была не до конца искренней сейчас.