Цвет сакуры красный

- Телеграмму Всеволод Николаичу принесли. Служебну. Он ее как прочитал, так хмурой тучей и сидит, – и непроизвольно поежилась.

Козельцов принялся ее успокаивать, поясняя, что на службе всякое бывает, и что Всеволод Николаевич не таковский человек, чтобы какую беду допустить, но сам тоже заволновался. А ну как что стряслось? А вдруг настоящие виновники попробуют на Волкова свои ошибки спихнуть?..

Однако, уже за чаем Всеволод Николаевич оттаял, а после пары рюмок коньяку даже повеселел. Попросил Василия отыскать ему трость – в Москву вызывают, а ходить ему еще тяжело. Козельцов решил этот вопрос за час с небольшим: просто зашел в местное отделение милиции и попросил коллег о помощи. Так что на следующее утро, несмотря на ставшие уже привычными причитания Груши, Волков, опираясь на массивную палку с резным костяным набалдашником, отправился на завод. А к обеду, очень удивленный, вернулся домой имея на руках требование на билет до Москвы. Быстро собрал вещмешок – чемоданом за этот год он так и не озаботился, да и зачем? Чмокнул Грушу в щеку, попросил быть умницей, пообещал сразу же по прибытию в Москву прислать координаты для связи и уехал в Ярославль на вокзал. А еще через четыре часа уже сидел в купе мягкого вагона и азартно резался с соседом в заботливо прихваченные тем шашки…

Заместитель помощника заведующего нефтяного отдела, уполномоченный по переработке нефтяного сырья[8] Всехимпрома ВСНХ СССР Серебрянцев Михаил Александрович (урожденный Зильберман Меир Аронович)

Казалось бы, на тринадцатом году Советской Власти, можно даже сказать – на четырнадцатом, все должны быть грамотными. Но. Для кого, спрашивается, в приемной висит художественно оформленный плакат: «Без дела не входить»? Люди, кажется, работают, заняты серьезными делами, а тут – лезут. Причем норовят без доклада. Ну раз уж пришел – доложись, секретарю, объясни: зачем пришел. Секретарь запишет, потом доложит, потом согласуем и направим тебе ответ. Так нет же ведь! Сами норовят пролезть! Вот хоть прямо сейчас…

Только-только взялся за отношение из Гелиевой комиссии Редэлема[9], как в приемной шум и чуть ли не крик. Секретарь, товарищ Бородаева надрывается:

- Товарищ Серебрянцев заняты! Зайдите позже!

А в ответ негромкое «быр-быр-быр», только дверь вдруг распахнулась. Я приосанился, френч свой одернул и подумал, что сейчас наглецу окорот дам. Да только вижу: входит такой же как мой френч. Вот только на этом – орден!

- Здравствуйте, товарищ Серебрянцев, – говорит орденоносец. И руку протягивает.

Я ему так, глазами указываю на плакат: «Рукопожатия отменяются». Он за взглядом проследил, хмыкнул, и к столу. Подошел, стул придвинул, сел и на меня уставился. Представляется:

- Я – Волков. С Тутаевского завода. Которого вы телеграммой вызвали. Прибыл.

И опять смотрит на меня. Ждет. 

Я в ответ:

- Прибыли? Замечательно, – а сам припомнить стараюсь: что за Волков такой? И на кой, извините, черт, его вызвали? Нет, все-таки, какая эта служба хлопотная. Вот в крайкоме, где я секретарем вместе с товарищем Эйхе[10] работал – вот там спокойнее было… А этот, наверное, партийный секретарь завода, если по одежде судить. Ну, тогда…

- Что же это у вас, товарищ Волков, партийная работа отстает?

- Почему отстает? Насколько мне известно, вовсе не отстает. Я, правда, хотя и член Партии, но в ячкоме не состою, и точных сведений дать вам не смогу. Это вам с нашим партсекретарем, товарищем Куприяновым, переговорить бы – он вам все с цифрами и фактами изложит…

Ай, как нехорошо вышло! Промашка! Так он, верно, директор? Ну, точно! Вроде же на Тутаевском фамилия директора как раз на букву «вэ»…

- С партсекретарем это пусть райком говорит, а мы с вами, как с руководителем…

- Так это вам уж лучше с директором нашим, товарищем Власовым, пообщаться. 

И улыбочка у него по губам скользнула. Нехорошая такая, ехидная…

Боже ж мой! Но если он не директор и не партсекретарь, так зачем же его вызывали? Да еще телеграммой? Может, наградить за что-то хотели? А для чего в Москве? В Иваново-Вознесенск вызвать не могли? А улыбка мне его решительно не нравится. Он, верно, за собой силу чувствует, что очень неприятно. Эдак еще и на парткомиссию[11] попадешь… Надо что-то срочно придумать. Вот только что?..

- Но вы ведь, товарищ Волков, тоже не рядовой работник, а заслуженный, отмеченный орденом… – Ну, кто ты там? Попробуем так… – Вы – грамотный специалист, и должны по своему положению и со всей партийной ответственностью разбираться во всех проблемах вашего завода, так?

- Так, – соглашается проклятый Волков и начинает обстоятельно выкладывать все проблемы завода. Да когда ж этому конец будет? Эх, вот бы ты сейчас провалился б куда-нибудь…