Цвет сакуры – красный

– А раз все, тогда взяли лопатки и роем себе убежища. Сейчас нам добавят жару.

С этими словами парень сам взялся за сапёрную лопатку и принялся углублять канаву, пытаясь отрыть что-то вроде лисьей норы. «Если там подождут ещё минут двадцать пять – тридцать, то я успею, – думал Волков в такт ударам лопаты в твёрдую желтоватую почву. – Вот ещё чуть-чуть, и успею…»

И он успел. Когда снова заквакали миномёты, он закатился в глубокую узкую щель и, прижимая к груди пулемёт, принялся считать разрывы. Миномёты выстрелили двадцать семь раз, а потом снова раздалось: «Цилай! Цилай!» – и Всеволод вынырнул со дна канавы. Пулемёт угнездился на сошках, короткие рубленные очереди понеслись навстречу вопящим людям, и маленькие смертоносные свинцовые осы вгрызлись в тела.

С левого фланга заработал второй «дегтярь», сквозь очереди пробилась винтовочная пальба, но китайцев оказалось слишком много, чтобы два ручных пулемёта и восемнадцать трёхлинеек могли их остановить. Серо-голубая волна накатывалась всё ближе и ближе. Всеволод смёл очередью троих, подобравшихся на уверенный бросок гранаты, повернул ствол вправо и услышал, как сухо щёлкнул вхолостую боёк. По спине пробежал предательский холодок: враг слишком близко и можно не успеть поменять диск. Руки сами сбросили опустошённый магазин, потянули из брезентовой сумки полный, когда Волков понял, что не успевает. Прямо на него огромными прыжками мчался, выставив перед собою штык, сухонький китаец с перекошенным от злости лицом. Всеволод перехватил пулемёт точно дубину, примерился…

Длинная очередь «Максима» отшвырнула китайского солдата куда-то вбок. «Станкач» ударил вовремя – ни секундой раньше, ни мгновением позже. Тяжёлый пулемёт лупил длинными, выстрелов на сто, очередями, поливая китайцев свинцом точно водой из шланга. Вот он поперхнулся на мгновение – кончилась лента, но теперь уже врезали оба «ручника», а ещё через несколько секунд «Максим» вновь продолжил свою работу.

Китайцы оказались в огневой ловушке и заметались. Может быть, они были хорошими землепашцами или носильщиками, но вот солдатами они были отвратительными. Вместо того чтобы залечь и хотя бы попытаться подавить пулемёты ответным огнём, они бросились врассыпную, в тщетной надежде убежать от пули. Разумеется, это не получалось, и вскоре весь пустырь, а может быть – маленькая площадь, оказался засыпанным трупами.

Внезапно Всеволод сообразил: после такого китайские артиллеристы не успокоятся, пока не перероют снарядами и минами всю прилегающую к этой бойне местность. Они просто обязаны это сделать, иначе их свои же пехотинцы на штыки поднимут. И заорал таким дурноматом, словно ему прищемили что-то очень дорогое, интимное:

– Отходим! Отходим! Отходим!

Полувзвод откатился метров на двести – двести пятьдесят и занял оборону в районе какого-то не то склада, не то амбара, не то вообще неизвестно чего. Но у этого строения были довольно толстые глинобитные стены, в которых красноармейцы тут же принялись ковырять бойницы. А по тому месту, где они только что крошили китайцев, снова ударила артиллерия. Только теперь это были не миномёты, а лёгкие гаубицы.

Добрый час китайские артиллеристы долбили опустевшие позиции. Потом подключились миномёты, и только потом поднялась в атаку пехота. Вспомнив рассказы отца и его однополчан, Волков определил, что тут работает гаубичная полубатарея и три миномёта, классифицировать которые он не решился, не имея ни малейшего понятия, что это: очень ослабленная батарея или очень усиленный огневой взвод? Когда снова раздалось заунывное «Цилай!», Всеволод хмыкнул:

– Снаряды у засранцев, упс… Так, – повернулся он к своим подчинённым. – Второй номер мне, живо! А то я и стрелять, и диск снаряжать не нанимался.

К нему тут же подобрался самый крупный из японцев, Тамая, и принялся, пыхтя и высовывая от усердия язык, набивать патронами пустой диск.

Вдруг он прищемил палец и, отдуваясь, горячо зашептал проклятья непослушному железу.

На этот раз китайцы не мчались в атаку точно оглашённые, а шли сторожко, перебежками, прижимаясь к стенам и подолгу замирая перед очередным броском.

– Смотри-ка, – Волков толкнул Тамая в плечо. – К вечеру поумнели.

– Поумнели, – согласился японец, не поднимая головы. – Поум…

Договорить он не успел. Ума китайцам хватило ненадолго. Словно бы повинуясь беззвучному приказу, они все нестройной толпой кинулись вперёд, мешаясь и отталкивая друг друга.

Пулемёты ударили разом, щедро рассыпая свинцовый горох навстречу первой волне атакующих. Врезали винтовки: сперва – дружным залпом, а потом заполошно зачастили вразнобой. Китайцы снова влетели в огневой мешок, только теперь пулемёты работали по фронту, а стрелки с трёхлинейками – с флангов.

– Вижу, что у тебя дела в порядке, – рядом с Всеволодом возник из ниоткуда взводный Белов.