Цвет сакуры – красный

Постоялый двор, где я сняла комнату, был совсем недалеко. Брат довёл Всевородо туда, а потом помог затащить его ко мне. Я футон расстелила, Всевородо раздела и уложила. А самой куда деваться? Легла рядом с ним. Хотя уже и весна наступила, а в Маньчжурии холодно. Прижалась к нему, чтобы согреться, а самой так страшно: что-то сейчас будет? Подружки, что замуж вышли, говорили: будет больно и кровь. А Всевородо только зарычал как медведь, сграбастал меня, прижал к себе, но так и не проснулся. Я ждала-ждала и тоже задремала…

* * *

– Твою же мать!..

Всеволод тяжело приподнялся и помотал головой. В ней, то есть в голове, буксовал КамАЗ. Парень откинулся назад. Стало ещё хуже: теперь КамАЗ буксовал на подъёме. И, кажется, в мороз. Окружающее пространство огласил риторический вопрос:

– Ну вот почему, если вчера было очень хорошо, то с утра обязательно будет очень плохо? И даже ещё хуже!

Сразу же сквозь рёв КамАЗа пробилось: «Кажется, однажды я уже это говорил…»

– Господи! Ну зачем же я столько пил?!

Он попытался найти какое-нибудь положение, при котором будет не так отвратительно, но, разумеется, не нашёл. «А с чего это я так нажрался? – подумалось вдруг. – Вроде ж была какая-то причина?..»

– Ё…ь! Вчера ж к Исиро сеструха приехала!

Не обращая внимания на всё так же буксующий КамАЗ, в голове вспугнутыми курицами заметались мысли: «Вот, б…ь! Вот же ж я опозорился!.. Чёрт, теперь эта Хана на меня и не взглянет!.. Б…ь! Такая красивая девчонка – мечта просто, а я… Осел я лопоухий: такую девку прозевать!.. Папаня узнает – год подкалывать будет! И за дело!.. Вот же я кретин!..»

В отчаянии Всеволод стиснул кулаки и вдруг услышал, как слева кто-то пискнул. Еле слышно, точно мышонок. Парень повернул гудящую голову, с трудом разлепил глаза и… не поверил тому, что увидел. Рядом с ним на его руке лежала Хана Танака. И, судя по всему, никакой одежды на ней не имелось.

«Вот же я сволочь! – затосковал Волков. – Пи-дор, б…ь! Сука! Нашёл кого! И у кого! Мне ж Исиро такого пьяного выверта с сестрой в век не простит!.. – Но неожиданно явилось спасительное: – Женюсь! Исиро ж хотел, чтобы мы поженились – вот и женюсь!»

Мысли помчались галопом: «Прямо сейчас… ну вернее, как только в относительный порядок себя приведу, – веду девку в штаб дивизии, пока она не опомнилась. Там пишу заявление на брак – авось она и очухаться не успеет!»

Поблагодарив про себя отца, который ещё в прошлом году выслал ему аккредитив аж на тысячу рублей – типа «на всякий непредвиденный», похмельный Всеволод принялся соображать: что потребуется для свадьбы? «Бате телеграмму отобью, – рассудил он на удивление для своего состояния здраво. – Приехать бы он все равно не смог, но в известность поставить-то надо!» Затем он уткнулся в размышления о белом платье и фате для невесты и тут же впал в ступор: он не имел ни малейшего понятия о принятых у японцев свадебных обрядах. А может, там платье нужно красное? Или вообще кимоно какое-нибудь? И где, интересно знать, в Харбине, который едва-едва не на военном положении, ему кимоно отыскивать?

Девушка, лежавшая рядом, снова пискнула, затем как-то тоскливо застонала и наконец открыла глаза. Удивительно красивые глаза. Которые почти сразу же начали наполняться слезами.

– Ну-ну, – пробормотал Всеволод смущённо и осторожно погладил Хана по обнажённому плечу. – Ну чего плакать-то? Всё будет по-честному: будешь женой командира Красной Армии. А потом домой ко мне поедем… Знаешь, какой у меня батя классный! И жить будем вместе, честно. Ну вот гадом последним буду, если вру…

Он не соображал, что говорит в основном по-русски, а девушка не понимает этого языка. Но когда Хана заплакала уже по-настоящему, парень спохватился и, как смог, перевёл свои объяснения на понятный ей язык.

К его колоссальному изумлению, девушка зарыдала ещё сильней. От чего, кстати, стала даже красивее. Он неуклюже пытался её утешать, но, кажется, становилось только хуже.

«Не простит моего пьяного хамства! – Всеволод грустно вздохнул. – Нет, всё правильно… Б…ь, а я-то теперь как? Я ж… Ведь она ж…»

– Прости меня, – бог знает в какой раз прошептал он в розовое ушко, впрочем, без особой надежды… – Ну я, честно, не такая уж сволочь… Я люблю тебя…

И тут Хана прорвало. Она прямо-таки в истерике забилась, отчаянно выкрикивая что-то неразборчивое. Всеволод прислушался.

– Я не хочу так, Ворокофу-сан! – разобрал он наконец сквозь всхлипы. – Вы хороший и честный человек, зачем вам связывать себя со мной! Ведь я некрасивая, долговязая бесприданница! Зачем вы меня обманываете?!

– Когда? – обалдело выдохнул Волков. – Когда я тебя обманывал?

– Когда сказали, что любите, – прорыдала девушка.

– Да нет, ты мне правда очень понравилась! Ты красивая… У меня даже сердце заходится…

– Не надо меня обманывать! Если бы я вам хоть чуть-чуть нравилась, вы бы… Вы бы сделали меня женой прямо здесь и сейчас!