Цвет тени (СИ)

Колдун хотел коснуться ладонями щек Мелеты, но муза сделала шаг назад. Этот парень опасно ее пьянил, а она не собиралась заходить дальше легкого поцелуя. Она должна была показать ему мир с вдохновением, не более. Момент, который нельзя опошлить порочной страстью.

Волшебство, вдохновение или как это называлось, пропало. Рейнольдс открыл глаза и тут же закрыл их ладонью. Мир словно стал ярче в сотню раз. Болезненно ярче. Он в один миг стал различать не только цвета, но и миллионы оттенков, доступных глазам лишь самых талантливых художников мира.

— Проклятие… — прошептал парень, всё ещё ощущая на губах вкус лакрицы. Рейнольдс выглядел весьма ошарашенным, если не сказать, потерянным.

— Вот это — вдохновение, — если голос Мелеты и дрожал, то совсем чуть-чуть. — Такое, каким его ощущают гении. «Поцелуй Музы», слышал о таком? Ты ощущаешь то, что недоступно другим.

Она поправляла волосы, будто стараясь изо всех сил показать — ничего особенного не произошло, видишь? Я просто привела решающий аргумент в споре и выиграла, не более того.

— Я же говорил — власть, — хмыкнул внезапно колдун и его ледяные глаза заставили Мелету отшатнуться. Быстро же он пришел в себя. Тряхнув снежной гривой, Призрак улыбнулся, проведя пальцами по своим губам. — И я, как всегда, оказался прав. Но, спасибо. Знаешь, если вдохновение такое сладкое, то…

— Что? — едва слышно спросила Мелета, понимая, как сильно ошиблась — глаза Рейнольдса сейчас отнюдь ледяными не были. На их дне плескалось нечто совершенно неконтролируемое. Берегись, Мелета, демонов разбудить легко, а вот утихомирить…

— Я бы не отказался побыть гением… хотя бы пару минут, — между ними словно закончился воздух.

Рейнольдс был очень близко, его губы практически касались её губ, когда он произносил мучительно-сладкую фразу. Мелете так хотелось настоящего поцелуя от сумасшедшего колдуна, а не осторожного исследования, но она знала, что нельзя. Это погубит их обоих. Колдуны и музы не целуются. Колдуны и музы даже так близко стоять не имеют права, однако они уже стояли.

Правила нарушаются по принципу домино — стоит позволить себе легонько толкнуть одну костяшку, как все остальные, одна за другой, тоже упадут, как подкошенные.

— П-пожалуйста, не надо, — заикаясь, прошептала девушка.

Одно дело доказывать в пылу спора, другое — отдаться порывам страсти. Вряд ли колдун отдавал себе отчет, находясь под действием чар. Мелета и сама бы не смогла объяснить, как точно действуют поцелуи на колдунов, ведь он сейчас ощущает то, что ему не дано. Вдохновение. Насколько сильно оно пьянит?

— Так останови меня, — предложил шепотом Рейнольдс, проведя пальцем по её сонной артерии. Медленно, словно читая все секреты, которые были упрятаны за её отчаянным биением. — Никогда не играй с теми, кто сильнее. Это проигрыш, — и притянув к себе музу, он позволил себе нарушить нерушимое. Запрет, который столетиями висел над такими, как он, переставал существовать. В этот раз совсем не невесомо и не едва ощутимо. По-настоящему. Не ища от неё вдохновения, а отдавая его. Полностью возвращая долг.

Мелета задрожала в его руках, фиалковые глаза закрылись и из груди вырвался тихий сдавленный стон. Он стал для Призрака его лавровым венком. Победитель определен, победитель в праве решать как ему поступать. Муза сдавалась ему.

Рейнольдс наступал, ей приходилось делать шаги назад, пока она не уперлась спиной в стену. Его сильные руки обвили её за талию и крепко прижали к себе, ладони девушки уперлись ему в грудь, однако… не отталкивали. Когда поцелуй колдуна стал настойчивей и агрессивней, пальцы музы лишь судорожно сжали ткань его футболки.

Она больше не сопротивлялась, отдаваясь ощущениям, новым и сладким. Она зарылась руками в волосы Рейнольдса, притягивая его к себе сильнее, чем он прижимал её, удерживая, вдыхая его запах, запоминая каждое движение, каждый стон, не важно, чей он был. Хотелось забыться в этих ласках и поцелуях, чтобы остались только губы, исследующие её тело, только дыхание, чуть щекочущее кожу, только его ладони, прожигающие легкую ткань платья. Муза даже не заметила, как стала расстегивать верхние пуговицы на футболке Рейнольдса — с ней сейчас был отнюдь не пай-мальчик, потому неудивительно, что его поцелуи пробуждали самые глубоко спрятанные желания.

Он был опасным и стремительным не только в убийствах Теней, а и во всем остальном тоже. Она желала доказать что-то ему, и доказала, но кажется, проиграла гораздо больше. Как же они все ошибались! Колдуны ведали о вдохновении. Темном, неконтролируемом, отравленном. Опасном, как сама смерть и привлекательном, как лунный свет.

— Рей, это безумие, — колдун отстранился всего на секунду и в это краткое мгновение Мелета умудрилась вставить свою фразу, которая должна была как-то их остановить.

Объятия парня сразу разжались, что доказывало — в отличие от музы, Рейнольдс превосходно контролировал ситуацию, — но его руки были уперты в стену по обе стороны её талии. Он прижимался лбом к её лбу и на его губах блуждала искренняя улыбка.

— Оно самое.