Цвет тени (СИ)

— Они выбирают для своих целей творческих людей — видишь, картина исполнена с высоким мастерством, значит рисовал её не дилетант. Эдуард был талантлив, а значит мог видеть мир по-другому, чувствовать чуть больше других. Поэтому его и выбрали — так меньше возиться. Но они повредили ему психику — он меня увидел, запомнил и весьма точно изобразил. Он стал видеть Тени, колдунов, вампиров, фей — представляешь? Вот он и спятил.

Рейнольдс смотрел на музу не так как обычно. В его взгляде не было привычной снисходительности или равнодушия. Он был удивлен, потому как понимал — Мелета сердится, а не плачет. Её голос дрожит от злости, никак не от боли или обиды.

— Как так можно было? — её пальцы, сжатые в бессильной злости в кулаки, выглядели удивительно беззащитно. Её пылающие глаза не могли никого испепелить, а её силы вряд ли бы хватило, чтобы причинить минимальный вред хотя бы сидящему на подоконнике голубю. Она не обладала силой колдунов или волшебников, и кажется впервые осознавала, что ей не хватает этого. Она не могла никого защитить. И именно поэтому погиб сошедший с ума Эдуард. Если бы у неё была хоть капля силы, Рейнольдс бы никогда не сделал свой выбор. — Он должен был стать моим подопечным, — нехотя призналась Мелета. Почти неслышно. Листья, падающие на асфальт, шумели громче, чем сейчас шептала муза.

— Ты же сказала, что он не гений, — нахмурился Рейнольдс, сунув руки в карманы джинсов.

— И что? — не поняла Мелета. Она продолжала злиться. Теперь на него. В её понимании Рейнольдс не знал очевидных вещей. Колдун склонил голову — ей не хватало терпения. — Связь-то возникла, но я его не спасла. Я, понимаешь. Баккерель сказал, что я особенная, что мое призвание — спасать, но он ошибся или я не справилась. Я не способна спасать.

Губы музы дрогнули. Она была в миллиметре от падения в бездну отчаяния.

— Вообще, у тебя был шанс, но я распорядился иначе. Ты очень пыталась, Мел, очень.

Муза в один миг осела на пол, будто у неё подкосились ноги. В её голове сложилось в один миг все — её неожиданное пробуждение и несколько виноватый вид Рейнольдса. Но ведь этого не могло быть, никак. Неужели он… убил человека, чтобы спасти её? Миссия защитить выше её морали?

Рейнольдс тяжело вздохнул — он не собирался признаваться Мелете в своем поступке, не хотел, чтобы она ощущала вину за смерть Эдуарда, хватит с него этого очередного бремени, однако молчание могло лишь усугубить ситуацию. Колдун слишком хорошо знал, как легко упасть в отчаяние и как сложно из него вынырнуть.

— Что ты хочешь сказать?

— Эдуард умер не своей смертью, его убил я, — говорил Рейнольдс нарочно небрежно, не переставая рассматривать портрет Мелеты. Будто ничего не произошло. Словно это ничего не значило.

— Ты…. это же был мой выбор… почему ты всегда за всех решаешь… какое же ты…

— Чудовище? Знаю. И, возможно, это позволит тебе перестать меня идеализировать. Все, мне надоело, я устал и хочу отдохнуть. Отправляйся на Парнас. Мне нужно ещё к целителям.

Мелета продолжала сидеть на полу.

— Рейнольдс, ты же понимаешь, что мы больше никогда не увидимся. После того, что ты сделал… я вынуждена буду попросить у Совета заменить мне защитника.

— Нет. Ты этого не сделаешь, — голос Рейнольдса мигом похолодел. Он присел рядом с музой. Прищуренные глаза нехорошо горели. Муза ощутила как нехорошие мурашки поползли по коже. Она так испугалась этого опасного колдуна, что забыла как дышать. Кажется, впервые девушка поняла — если он захочет, то и её может убить. Не применяя даже особой магии. Свернет шею и никто ничего не узнает. А она наивно верила, что может контролировать его. Но поцелуи не очаровывали колдунов. Они не ведали о вдохновении.

— А знаешь почему? Потому что мы связаны правдой, которую не можем рассказать. Если ты скажешь о том, что я убил Эдуарда, нам придется объяснять многое… например, почему мы искали его….О, Мелета, ты ещё не поняла, что втянулась в игру против Совета. Ты им лгала, значит ты на моей стороне.

— Я скажу, что меня к нему привел зов таланта, — упрямо тряхнула головой муза.

— И тогда окажется, что я просто взял и убил талантливого парня, — он криво усмехнулся и коснулся костяшкой указательного пальца подбородка музы, заставляя таким образом смотреть на него, никак не в пол. — Беги. Беги к Совету, моя босоногая муза. Расскажи им, что ты пошла на зов… и что я убил его… уничтожь меня… уничтожь чудовище… рецепт в твоих руках…. Давай же… Что такое? Минуту назад ты была так уверена?

— Я боялась, что ты будешь меня ненавидеть… я не того боялась… я… я ненавижу тебя, Рейнольдс Ратценберг, — её огромные глаза были полны слез. Муза моргнула и слезы стали рисовать неровные дорожки на пионовых щеках. Когда моргнул Рейнольдс, Мелета растворилась. Колдун остался один.

— Не за что, Мелета. Я ведь всего лишь спас тебе жизнь…

========== Глава 23 ==========

Неделю спустя

Мелета вошла в кабинет Верховной Музы, окутанная ароматом лаванды. Эти цветы были у неё в руках, в волосах… и в глазах, при рождении получивших этот удивительный оттенок. Ни дать, ни взять девушка с картины…