Цвет тени (СИ)

Мелета хотела возразить, затем передумала. Почему нет? Рейнольдс восхитился гранатовой музой, он счел её идеальной, так почему бы не назвать это эволюцией в их сонном болоте, где новые виды созданий веками не появлялись из-за сотен строгих законов, запрещающих любить, дружить и общаться. Борьба за власть остановила процесс развития и рождения чего-то иного, непривычного….

— Возможно, мы все сами виноваты…

— Возможно, Мел. Виноваты. Не мы. Не ты. А они, те, кто пишут законы. Кто же толкнул неизвестного на столь странный поступок, и лишь Совет в ответе за это, — Миранда нехотя поднялась. Ей необходимо было отправляться на вечернюю прогулку-дежурство. Приобняв подругу, желая хоть как-то ободрить её, темная муза отправилась в мир людей, где её уже поджидал верфольф-защитник.

Мелету слова о вине Совета не слишком тронули. Вина обросла её второй кожей, и все аргументы разбивались об эту скалу. Умом она понимала, что не имела ни единого шанса против чего-то абсолютно нового, совершенного, уникального, однако…. Рейнольдс так верил в неё, и это угнетало. Она подвела его практически слепую веру. Она подвела всех, кто считая её уникальной, определил ей в защитники одного из лучших, когда множество других, более достойных, заслуживали быть спрятаны за спиной Рейнольдса Ратценберга. Едва ли не впервые в жизни Мелета задавалась вопросом, а отчего множество созданий верили в её уникальность, кто внушил им эту мысль. Что видел алхимик Баккерель, когда смотрел на неё?

Девушка потянулась к тарелке с инжиром. Одним движением она сбросила плоды в воду, а сама приложила ладонь к стеклянной поверхности, которая открыла ей вход в мир новостей, сплетен и мыслей каждого создания теневого мира. Подавив соблазн и страх почитать, что думают о ней, она зашла на тень Рейнольдса — возможно, единственного в мире создания, которому намного хуже, нежели ей, ведь открывшаяся правда была чудовищной.

Тень её защитника оставалась уже который день такой же неживой, как и его глаза, когда говорил Этьен. Видимо зная, сколько врагов и знакомых затаившись, ждут его реакции, Рейнольдс сохранял молчание. Глупо было думать, что он доверит стеклянному миру свое отчаяние, злость или даже боль, если, конечно он умел её чувствовать.

Этюд или шедевр?

Последняя сделанная запись… Казалось, бесконечно давно Призрак задался этим вопросом, но сейчас он обрел новый смысл.

— Конечно, шедевр, — прошептала Мелета. Кто бы что не говорил и не думал, а Рей был истинным шедевром трех великих искусств — волшебства, колдовства и алхимии. Пускай осознание того, что с детства его лишили выбора и давило, пускай неприятно осознавать себя лишь удачным экспериментом, это не могло изменить главного — шедевральности.

Возможно, поэтому Рейнольдс проявил к гранатовой музе снисходительность — потому что они были чем-то похожи. Оба ненастоящие и оба идеальные для достижения мирных целей. Два орудия. Одно созданное во имя спокойствия теневой реальности… второе же… время покажет.

Мелета отняла ладонь от гладкой поверхности и посмотрела на свое отражение. Её красота казалась абсолютно пустой, ведь быть украшением мало…

— Мне все говорили, что я особенная…. И все так ошиблись…

— Особенная…

Муза вздрогнула от неожиданности и развернулась, однако, за спиной никого не было. Изумившись она повертела головой по сторонам — пустота. Но не мог же ей почудиться абсолютно незнакомый голос.

— Кто ты? Ты здесь? Покажись!

— Здесь….

Девушка затаила дыхание — в странной манере отвечать одним из сказанных слов чудилось нечто давно забытое, нечто почти сказочное, если не сказать мифическое.

— Кто ты? — Повторила Мелета свой вопрос, больше не пытаясь искать взглядом ту, которая хотела быть невидимой. Или обязана была ею быть.

— Ты…

Ну, конечно же! Это была Эхо — муза, по легендам, проклятая за любовь к одному из величайших колдунов всех времен — Нарциссу. В те времена, хоть темные маги да вдохновительницы друг друга на дух не переносили, ещё не существовало Трех Золотых Правил и подобные чувства были предметом осуждения, но никак не были преступлением. Прокляли девушку не сестры с Парнаса, а светлая волшебница Герда, так же влюбленная в прекрасного Нарцисса. Та лишила её голоса, оставив лишь один шанс общаться — отвечать эхом.

Поговаривали, что лишь Нарцисс мог снять проклятие, однако то ли не пожелал, то ли не успел. Её имя забылось в веках, осталось лишь прозвище… Ходили слухи, что порой дух Эхо являлся к сестрам, дабы помочь, однако редко от кого можно было услышать о подобных случаях, потому-то её история считалась прекрасной, грустной легендой-уроком, не более. Никто из муз не верил, что одна из них могла отдать своё чистое сердце темнейшему созданию Теневого Мира.

— Ты пришла помочь мне? — Что ж, совсем не удивительно, что Эхо выбрала именно её. Их истории были чем-то похожи, разве что её соперницей была не светлая волшебница, а фея с лавандовыми волосами.

— Помочь…