Цвет твоей крови

Высвободилась, стояла передо мной, все еще с горестным лицом, но уже не такая бледная, на щеки медленно возвращался прежний румянец, мысленно я ее похвалил – как уже понял раньше, твердая девочка, далеко пойдет, не завидую тому, кто рискнет заступить ей дорогу с мечом в руках…

– Спасибо… – сказала Алатиэль почти обычным голосом. – А сейчас, пожалуйста, оставь меня, мне нужно побыть одной…

Выдернула из земли меч, загнала его в ножны и опустилась в траву, села, обхватив руками колени, глядя куда-то сквозь весь этот ужасный жестокий мир.

Перешагнув через покойника, как через бревно, я отошел к Грайту, стоявшему над телом Лага и в самом деле этаким свинцовым монументом, с застывшим лицом и скрещенными на груди руками. В мою сторону он не смотрел, но, несомненно, отметил мое присутствие, потому что сказал негромко:

– Он был моим молочным братом, сын моей деревенской кормилицы. И он прекрасно знал, на что шел и чем рискует…

Я молчал – понимал, что любые мои слова ему не нужны.

– Как там Алатиэль?

– В общем, неплохо, – сказал я. – Ни слез, ни истерик, быстро овладела собой…

– Я в ней не сомневался, – сказал Грайт бесстрастно. – Вот только не могу похоронить моего молочного брата как надлежит, в этой глуши нет необходимого… Но и нельзя оставлять возможным ищейкам никакого следа…

Он отошел к лошадям, я остался стоять. Алатиэль сидела в прежней позе. Копье из груди Лага Грайт уже выдернул и бросил рядом. Лицо его молочного брата понемногу приобретало ту восковую бледность, которой я уже навидался. Тот, кого я приложил дубиной, не шевелился – ему уже было все равно.

Грайт вернулся с пузатой баклагой, постоял над телом, произнес без выражения:

– Да унесут тебя скакуны Артейи в Безмятежные Равнины…

Осторожно – осторожнейше – обернув длинную пробку носовым платком, низко склонился над телом и стал, опять-таки осторожнейше, поливать его тягучей жидкостью темно-синего цвета, от лба до подошв. Бросил пустую флягу, проворно отступил на пару шагов. Запах неведомой жидкости, резкий и довольно противный, забил все еще стоявший над поляной запашок свежепролитой крови. Синей крови.

Над телом поднялись словно бы струйки полупрозрачного дыма, синеватого, не колыхавшегося на легком ветерке. Произошла удивительная метаморфоза: сначала исчезла одежда, потом стало словно бы таять тело, так что вскоре остался один белеющий скелет, а там и он исчез, осталась только проплешина в траве, будто выжженной до земли, – очертания только что лежавшего здесь тела.

– Походное погребение, – покривил губы Грайт. – На нас троих тоже достаточно запасено, разве что тот, кто останется в живых последним, может не успеть, но тут уж ничего не поделаешь… Ага, поднялась на ноги. Пора побыстрее отсюда убираться, а то еще нагрянет стража – они порой усердно гоняются за разбойниками… Подорожные у нас в полном порядке, но лишние объяснения ни к чему…

Вскоре мы были в седлах. Коня Лага Грайт привязал к седлу одного из вьючных, покрутил головой:

– Чуть нескладно получается: седел четыре, а всадников только трое… Ладно, это еще не основание задавать охотникам неудобные вопросы…

Временами я посматривал на Алатиэль, стараясь делать это незаметно (как и Грайт). Никаких оснований для беспокойства не было: она оставалась хмурой, сумрачной, и только…

Примерно через полчаса невдалеке, меж деревьями, показалось небольшое озеро с прозрачной чистой водой – и Грайт, к некоторому моему удивлению, решительно повернул коня туда, хотя никакой необходимости вроде бы не было, мы совсем недавно напоили коней и наполнили фляги.

Однако он повел себя так, словно нам предстоял внеурочный привал: захлестнул поводья своего коня в кольцо с длинным железным шипом и каблуком вогнал его в землю. Я уже успел привыкнуть, что так всегда поступают на привалах, а потому дисциплинированно поступил так же, чуточку отстав от опередившей меня Алатиэль.

Озеро было метров ста в диаметре, не особенно глубокое – даже в центре его виднелись россыпи окатанных камешков на дне и длинные пучки похожих на ленты водорослей, меж которыми промелькивали струйки серебристых рыбок. У песчаного берега лежали на спокойной воде зеленые листья, большие, глянцевито-блестящие, с синими цветами наподобие кувшинок. Красивое было место, любой художник-пейзажист соблазнился бы.

Грайт попробовал воду ладонью, удовлетворенно хмыкнул:

– Ну конечно, теплая, солнцем прогретая… – и достал из седельной сумы большое белое полотенце, свернул и положил на желтый песок у воды. – Алатиэль, можешь искупаться…

– Ой, Грайт, спасибо! – воскликнула она уже почти весело. – А как у нас со временем?

– Времени предостаточно, – ободрил Грайт. – В таких озерах не бывает водяников, так что резвись смело…

– А если бы и был! – фыркнула Алатиэль. – Меня еще маленькой старухи в деревне научили надежному заклинанию против водяников. Я его в прошлом году на одном испробовала в Куретайских озерах. Шарахнулся, будто его ошпарили, в воду булькнул так, что, не будь это водяник, можно сказать, что он утоп. И больше не показывался.