Цвет твоей крови

– Ты, как всегда, неподражаема, – сказал Грайт своим обычным насмешливым тоном. – И не поискала его захоронку с золотом? Говорят, у водяника всегда есть такая…

Грамотно он держался – не сюсюкал и не гладил по головке.

– Нужна мне его захоронка! – сказала Алатиэль, державшаяся уже почти как обычно. – Вот если бы там был меч Итагера…

– Никто пока что его не нашел, – сказал Грайт.

И присел на бугорок, повернувшись к озеру спиной. Я поступил так же. Вскоре послышался плеск воды, потом, судя по звукам, Алатиэль прыгнула на невеликую глубину и поплыла к тому берегу.

– Ей купание пойдет на пользу, – негромко сказал мне Грайт. – Поможет быстрее прийти в себя. В поместье ее родителей большое озеро, и несколько поколений детей сызмальства из него не вылезали. Особенно Алатиэль, она плавать научилась раньше, чем ходить. У нее даже прозвище из-за любви к воде – Озерная Дева. Есть такие сказочные хозяйки озер, рек и даже больших ручьев. В отличие от водяников, людям не стараются вредить, наоборот, иногда одаривают любовью молодых рыцарей. Некоторые считают, что они и в самом деле когда-то обитали в водах, и я склонен верить. – Он усмехнулся. – Потому что в этих сказках порой любовь Девы приносит рыцарю одни несчастья – но не смертельные, а вроде лютой тоски на всю оставшуюся жизнь, если Дева рыцаря бросает. Я почему-то склонен верить, что сказки с несчастливым концом как раз и отражают былую действительность. Как бы там ни было, прозвище у Алатиэль красивое, это не Свинцовый Монумент…

Мы помолчали. От озера больше не доносилось плеска воды, и я чуточку обеспокоенно посмотрел на Грайта. Он понял, усмехнулся:

– Когда Алатиэль в воде, да еще в таком спокойном месте, за нее не нужно беспокоиться. Чистый водяник. Нырнула и рассматривает дно… Хорошая девушка, надежная, с характером, можно на нее во всем полагаться, особенно теперь, когда у нее на счету первый… Потом пойдет легче, если потребуется снова… Знаешь… Не стоит при ней упоминать, но я хочу, чтобы ты относился к ней предельно серьезно, не смотрел на нее как на легкомысленную девчонку с романтическими фантазиями в голове. Она однажды прошла последнее испытание на пути в полноправные члены Братства. Было оно таким…

– Я знаю, – сказал я. – Она мне сегодня рассказала.

– Вот как? – поднял брови Грайт. – Значит, посчитала нужным. Интересно, ты после этого стал относиться к ней серьезнее?

– Вот именно что, – сказал я.

– Значит, она рассчитала правильно, она умница. Есть одна вещь, которую она не знает и никогда не узнает. Тот человек, что обязан был охранять ее в таверне, оказался мерзавцем. Нет, он был верным членом Братства, но кое в чем оказался мерзавцем… Тот пузатый купец был его знакомым прихвостнем. Есть у нас такие – щедро платят за возможность общаться с дворянином почти на равных, в дорогих тавернах, веселых домах, на скачках. И немало небогатых дворян терпят возле себя прихвостней, иногда целую свиту. Однажды этот брюхан увидел Алатиэль и, понимаешь ли, воспылал. Шансов у него не было ни малейших. Что греха таить, иные небогатые дворяночки в глубокой тайне отзываются на звон золота в чьих угодно руках, но Алатиэль из богатой семьи. Прежде чем она отправилась на испытание, ее оберегатель за пригоршню золота выдал секрет купцу и устроил так, что тот и оказался ее покупателем… Никаких тайн Братства он не выдал – сказал купцу, что блудливой девочке из богатой семьи захотелось развлечься. Случается и такое…

– Алатиэль говорила, его потом убили в поединке…

– Я его и убил, – без усмешки сказал Грайт. – Как только узнал. Все было проделано в строгом согласии с кодексом о поединках, никто не узнал истинной причины, и в Братстве тоже. Я убежден, что человек, однажды сделавший маленькую подлость, способен и на большую, если подвернется искушение…

Я тоже был в этом убежден, но промолчал.

За нашими спинами вновь послышался беззаботный плеск воды, а потом опять стих. Грайт сказал задумчиво, словно самому себе:

– Победа – только полдела. Яростно верю, что мы… что ты добьешься победы, вот только потом ты вернешься в свой мир, а нам еще столько трудов предстоит… Нужно будет покарать всех пособников и разгрести немало грязи, а потом налаживать новую жизнь. И на Алатиэль я полагаюсь больше, чем на иных удальцов с заслугами перед Братством не в пример ей…

Я мог бы ему сказать, что в нашей истории накоплен громадный печальный опыт того, как после победы той или иной революции вчерашние верные соратники сходятся в смертельной схватке. Нам читали спецкурс по истории революционных движений, и мы узнали много из того, что гражданским не преподают.

Пока речь идет только о том, чтобы свергнуть царя или короля и сломать старый порядок, разногласий нет, или они ничтожны. А вот после победы оказывается, что у многих есть свои взгляды на то, как обустроить теперь мир, и точки зрения непримиримы, а отступать мало кто хочет.