Цвет твоей крови

Прикинул, как в случае чего драпать в редколесье, – успею, шум моторов будет слышен издалека, а пешком немцы не ходят… Снял гимнастерку, отвинтил оба ворошиловских значка. Комсомольского не было – я уже три месяца как был членом партии. Вот только мой партбилет, что особенно скверно, остался со всеми прочими документами у того дерганого старшего лейтенанта, которого, очень может быть, и в живых-то нет. Поди докажи потом, что партбилет я не закопал и не выбросил…

Залез в ванну и уселся там, как турецкий султан, разве что без лоботрясов с опахалами и, что грустнее, без гаремных красоток, которых показывали в кинокартине – то ли «Багдадский вор», то ли какая-то другая заграничная, сейчас и не вспомнить. Оказалось, сиреневое мыло отлично мылится, я быстро оказался по пояс в невесомой, хрупко-дырчатой, приятно пахнущей пене. Так что распрекрасно вымылся, покряхтывая от удовольствия. Облился из ведра, старательно вытерся и другим человеком себя почувствовал, бодрым и уверенным, ничуть не похожим душой на затравленного беглеца, – но, понятное дело, по-прежнему ни черта не понимал в происходящем, и не было никого, кто мог бы объяснить…

Кавалерийский старшина определенно был повыше меня ростом и в плечах пошире, так что его форма второго срока носки, в зеркало не смотрись, сидела на мне мешковато, и сапоги оказались великоваты – но все же не настолько, чтобы ноги в них хлябали. Главное, портупея моя, на меня подогнана…

Отнес свою форму Оксане, сказал, подумав:

– Как бы не увидели, что во дворе сушится… Деревенские сплетники, я так понял, тебя не напрягают, но если немцы нагрянут…

– Ничего, – сказала она спокойно. – Я все в сарае повешу, с улицы не увидят… Чаю хочешь?

– Вот от чаю не отказался бы…

Она ушла на кухоньку, вскоре принесла заварочный чайник, другой побольше, пузатую чашку с синими цветочками и вазочку с конфетами, забрала в охапку одежду (гусятину я, поразмыслив, вместе с жирным лопухом сунул в печку в бане) и ушла с напутствием быть как дома.

Ну, я и взялся чаевничать. Снова пошли странности: оба чайника были горячими – а ведь я не слышал, чтобы растапливала печку, да и не успела бы за столь короткое время. И конфеты оказались невиданные: шарики шоколадного цвета (и шоколадного вкуса) размером с вишню, и в них какой-то таявший во рту крем. Я снова не стал ломать голову: дареному коню в зубы не сморят. Тем более что заварка была правильная, чуть ли не дегтярного цвета. Так что я, оставив ворот гимнастерки незастегнутым (все равно был великоват, не по моей шее), выдул три немаленьких чашки и подобрал почти все непонятные конфеты. Кавалерийский старшина смотрел со стены сурово, словно хотел рявкнуть: «Чаи гоняешь, орел товарища Берии? А по дорогам немцы прут, как у себя по штрассе!» Ну посмотрел бы я на него на моем месте – мало было бы толку, кинься он в лихую атаку с клинком наголо на немецкие танки… Как у них там все же дела в Одесском военном округе? Это мы, очень похоже, оказались на направлении главного удара, а в других округах, хочется верить, дело обстоит не так уныло…

Покурить опять пошел на крыльцо. На сей раз Оксаны не было гораздо дольше – отсутствовала примерно столько времени, сколько и требуется, чтобы старательно все постирать. (Что у нее все же за фокусы с водой? Вот так и подумаешь: может, колдовство какое? Не пойдет. Во-первых, я, воспитанник советской школы, пионерии и комсомола, член партии, в колдовство решительно не верю. Во-вторых, о подобном и в детстве в сказках не читал. Не было там ничего о бытовом, так сказать, колдовстве, которым можно вскипятить воду или сделать вкуснющие конфеты, каких я в жизни не пробовал. С колдовством в сказках обстоит гораздо завлекательнее… а порой и гораздо страшнее…)

Оксана отнесла в баньку охапку одежды, потом подошла к крыльцу: рукава закатаны повыше локтя, белая блузка спереди во влажных пятнах, волосы чуть растрепались. Тыльной стороной ладони отвела с глаз выпавшую прядь:

– Заждался?

И снова в ее голосе и взгляде проявилось легкое кокетство, оставленное мною без мысленных комментариев… Я подумал и ответил нейтрально:

– Да не так чтобы… Спасибо, что для меня так старалась.

– Да какие это труды… – откликнулась она весело. – В кои-то веки настоящей хозяйкой себя почувствовала, со всеми прежними хлопотами… Покуришь еще или пойдем ужинать?

– Я б поужинал…

– Вот и пошли, хватит дымить на пустой желудок, как это у вас, мужиков, заведено…