Цветение

Он уткнулся в колени и что-то бубнил себе под нос, раскачиваясь взад-вперед.

Я не до конца поняла, что парень имел в виду. Но рядом с ним очень сильно фонило отчаяньем и страхом неизбежного.

Весь город затапливало похожими эмоциями, словно неотвратимым наводнением. Просыпалось все больше людей, и каждый из них испытывал нечто подобное. В таких условиях сосредоточиться было невозможно.

Меня невольно захватило в общий эмоциональный поток. С приближением багровых облаков нарастало чувство паники. Вместе с тем сияющие перьевые разводы все ярче наливались глубоким пурпуром.

На площадь выходили новые люди. В основном старики и похожие на паренька бездомные. На удивление было много детей и подростков моего возраста. Многие из них горько плакали.

Мне, как никогда, захотелось оказаться дома рядом с Аском. Да хоть в незнакомом Хаване, лишь бы не здесь и не сейчас под этот шум из людского плача и панических голосов.

Как же так вышло?

Багрово-пурпурный туман приближался довольно быстро, обретая детали. А луна вспыхнула с новой силой, распускаясь на половину ночного неба огромным сияющим цветком-медузой. Я раскрыла рот, глядя на это зрелище, и невольно поддалась всепоглощающему чувству любви и нежности, исходящему от него.

Окружающая паника тоже утихла. Кто-то продолжал плакать, но уже не от страха или отчаяния, а от счастья.

— Мама придет? — неуверенно улыбнулся один из бездомных мальчишек на площади. — Она наконец-то вернется. Я знал, что она меня не бросила.

Мои губы невольно расплылись в счастливой улыбке.

Мама была уже рядом. Она обо всех позаботится, никого не оставит в обиде. Я сама это чувствовала, как и острую жажду справедливости. Это было сильнее меня, сильнее кого бы то ни было на этой площади.

Небо заполнялось сияющими цветами, похожими на медуз своими мерцающими пурпурными нитями. Они спускались куда медленней, чем мне казалось до этого. Или время замедлилось?

С замиранием сердца я наблюдала за тем, как один из мерцающих отростков задел протянутую руку стоящей на площади старушки. После чего она безмолвно осела на мостовую. Было слышно лишь шорох тканей. Вслед за ней оседали и другие люди. Кто-то сразу, а кто-то с еле слышным вздохом или всхлипом.

Сияющих нитей было невероятно много. Они заполнили все небо, призрачно мерцая в ночной темноте. Проходили сквозь дома и деревья, будто не замечали физических преград.

В памяти успела отпечататься форма ближайшего цветка, прежде чем один из его отростков вскользь коснулся меня.

Тело и разум мгновенно затопило болью. Словно с меня содрали всю кожу, а потом кинули в кипяток. Еще и в душу горького яда налили.

Хотелось кричать. Но я не могла.

Не знаю, сколько это продолжалось. Так как отключиться или прекратить пытку я не могла. Мне казалось это вечностью.

С радостью бы упорхнула в духовное пространство. Но даже этого не давали сделать. Будто я уже заглотила крючок с острыми зазубринами.

— Это твой входной билет. Добро пожаловать домой, младшая, — прозвучало в голове. После чего пытки внезапно схлынули.

Голос был знакомым. Неужели божество само решило снизойти до моей жалкой особы?

Каждый раз, посещая Астею, я переживала, что меня вышвырнут обратно в Пограничье. Лучше бы вышвырнули, чем так расплачиваться за свои прегрешения. Слишком дорого обошелся этот билет.

Теперь я точно знала, чего хочу: никогда больше не испытывать подобного.

*

Голова налилась чугуном, а веки казались неподъемными.

Кто-то аккуратно пытался меня разбудить. Голову приподняли на локте, а лицо опрыскали водой из пульверизатора. Послышался резкий запах трав. Следом тут же закололо холодом конечности.

— Давай-давай, — торопил меня старческий мужской голос. — Просыпайся. Вижу, что жива-здорова. Умничка какая, все пережила. Хорошая девочка.

Как только я проморгалась, жмурясь от яркого утреннего света, мне дали сделать несколько глотков освежающей воды. И очень кстати. Не осознавала жажду, пока не сделала первый глоток.

Невысокий коренастый дедушка провел быстрый осмотр и вручил мне длинную соломинку, запаянную воском с обеих концов. Я уставилась на эту штуку, пытаясь понять, для чего она нужна.

— Это медовый сироп с пряностями, — словно прочел мои мысли дедушка. — Где твои родные?

— Очень далеко, — вяло ответила я.

Язык плохо слушался, будто меня по уши накачали анестетиками. Пальцев на ногах и руках я вовсе не чувствовала.

Кое-как мне помогли усесться.

Вокруг творился пассивный хаос. Кто-то все еще лежал без сознания. Кто-то ходил и так же помогал людям проснуться. Несколько лиц уже накрыли белым платком.

При этом не было слышно криков или воплей. Лишь жуткая излишне спокойная тишина.

У меня сперло дыхание. Парень, который просил побыть рядом, уже побелел и окоченел. В утреннем свете его молодое лицо выглядело особенно жутко.

— Тихо-тихо, — обнял меня дедушка и погладил по спине.

От его ладони разливалось приятное успокаивающее тепло. Похоже, он был самым настоящим эмпатом-целителем.

— Все хорошо, все уже хорошо. Ты жива и цела. Твои близкие в Ястайне?

— Нет. Вчера ночью сама приехала.

На его лице промелькнула горечь.