Цветение

Адам пожал плечами, дорисовывая последние штрихи в воображении. Ему так сильно захотелось оказаться в этой комнате, наполненной цветами и запахом луговых трав.

— Почему бы и нет? Зато ты талантлива хоть в чем-то. Так же в тебе есть способность. И ты любишь это, я вижу. А я бы просто хотел идти куда глаза глядят, и может там, по дороге, я найду себя. Кто я? Даже внутри, оболочка, раздираемая ведьмаком и волком.

— Для этого есть слово, от которого ты же и мечтаешь убежать, — заметила Суви, бросив на Адама колкий взгляд.

Суви положила руку на землю и вдруг почувствовала тепло. Это тепло было мощнее тепла от обычных зерен, оно жгло и пульсировало, так быстро, точно сердце колибри. Билось и билось об ладонь ведьмы. Звало, стонало. Просило о помощи.

— Может, отправиться путешествовать и искать затерянные артефакты? — Пожала плечами Суви.

Адам рассмеялся.

— Куда тебе? Мы давно выросли из сказок. Подумай о будущем.

Суви потупила взгляд и смущенно усмехнулась.

— Я же шучу, — нарочито небрежно добавила она.

— Уходи из спорта и читай еще больше книг. Нужно знать, как помочь нам.

— Нам? — Суви сжала землю и, вскоре, рядом с ее пальцами пророс диковинный, святящийся изнутри цветок. Его фиолетово-белые лепестки пахли медом и лесом. Казалось, вот-вот он издаст самые прекрасные звуки, на которые слетятся мотыльки.

— Послушай, — Адам обнял Суви, уткнувшись подбородком в ее плечо. Он глубоко вдохнул запах луговых трав, — ничего нет в наших книгах. Нужно больше!

— Ты даже не заметил этот цветок! Может, ты просто не замечаешь очевидного?

— А ты?

Суви бросила вымученный и восхищенный взгляд на цветок. Он мерно покачивался в своем ритме, точно дышал. Дышал отдельно от всего леса, поляны и гор. Легкие Адама наполнил его запах. Сладкий, тягучий. Ему захотелось кашлять. Завороженный запахом цветка и красотой Суви, Адам произнес на глубоком выдохе:

— Я бы хотел встречаться с тобой.

Суви подняла на него удивленные светло-карие глаза. От возникшей в груди тяжести пересохли губы. Еще никогда так сильно она не хотела откуда-то сбежать. При этом и поступить так с Адамом она не могла.

— Прости, — Адам натянуто улыбнулся, — я не хотел тебя смутить.

— Все… все нормально, — Суви покрылась краской, — просто я не… знаешь, мне нужно подумать.

— Думай, времени у меня много. — Мягко ответил Адам.

Но порой и так много времени оказывается очень мало.

Была ясная ночь. Праздник в честь основания Совета Чародеев в Объединенной Школе Магии Ирландии. Мальчишки и девчонки всех курсов шли по дороге. Спокойный ветер еле разносил их звонкие голоса.

— Да здравствует Верховный Чародей! — кричали они, — наш Верховный Чародей!

До того дня ученики выбирали своего Верховного Чародея в честь дня основания Совета. Обычно ими становились не самые успешные ученики. И тогда выбрали одного из отстающих десятилетних мальчиков, сына профессора.

Адам сидел на высоком троне, что несли на плечах старшекурсники. Светлые волосы закрывали его лицо. Адам и звонко смеялся, и горько плакал. Страх, отвращение к этим людям смешались с радостью от праздника, с восторгом от того, что его заметили. Да, все это не было настоящим, да, они не считали его за достойного. Но вот сейчас, прямо сейчас, его несли на плечах без всякой магии. Он возвышался над ними в короне из старых веток ольхи и падуба. Они называли его своим королем. Адам — король!

А дети смеялись. Смелись над ним. Как не смеялись над другими королями.

Дриады осторожно выглядывали, перешептывались. Их шепот слышен был ветром в листве.

— Наш король!

— Да здравствует Верховный Чародей Адам!

— Король Тьмы!

Испуганного мальчика опустили на лодку, уложенную еловыми ветками и полынью, восковыми свечами. Адаму хотелось выть, вцепившись когтями в лодку. Корона, скатившись, закрыла один глаз. Чудом маленькие веточки не проткнули его. Адам ощутил, как заострились клыки.

— Плыви, волчок!

— Наш Король!

На лодке зажгли свечи. Зачарованный, Адам смотрел на огоньки, вдыхая горький запах полни и хвои.

Поддавшись импульсу, лодка поплыла. Буйные, яркие волны, будто тронутые кистью Айвазовского, несли лодку, качали во все стороны. Свечи не падали, огнь развивал нависшую тьму.

Адам никогда не звал отца и мать, никогда не хотел видеть их рядом, но тогда выкрикивал их имена, рычал из-за всех сил. Так отчаянно, так громко, что пробивал криком бой возникших волн.

Адама пробила дрожь. Тело жгло так, словно волны превратились в сполохи огня. Казалось, глаза вот-вот вырвутся из орбит, а кожу прорвут еще слабые кости. Магия, застряв внутри, скоро бы разорвала его тело.

Холодные руки морской девы схватили ребенка, крепко прижимая к себе. Что случилось дальше, Адам не помнил.

Проснулся Адам в лазарете школы, весь перевязанный бинтами. Адаму стало больно двигаться, больно даже думать. Из открытых окон раздавалось веселое:

— Наш Барон! Наш король победил смерть!

— Вы видели великое представление, волка спасла рыба!

— Верховный Чародей! — отдавалось гулким эхом в сознании.