Цветение

Давид разжег костер еще сильнее. Искры взлетали выше макушек леса, стремясь к звездам. Громкий смех и песни до боли в связках разносились с разных частей острова.

— Мы живы, — театрально закричала Инна, — живы, пока звучат песни и смех, — она бросила короткий взгляд на крепко уснувшую Хлою, и еще более уверенно заключила, — мы живы, пока танцуем!

Ближе к утру юные чародеи решили вспомнить и старую забаву. Предки кидали в костер небольшие косточки и по тому, что станет с ними в зале и судили о будущем. Только правильные ответы уже не знал никто, и тогда Мелисса, исходя из мнения своей бабушки, сделала всем прогнозы, но слова ее таяли в звонком смехе.

— Это кидали, чтобы поймать удачу, — сообщил Давид, мечтательно разглядывая небо.

— А у меня она уже есть, у меня есть вы, — подмигнула Суви.

— Как мило, — Давид обнял ее.

Вскоре проснулась Хлоя. У нее кружилась голова, и поэтому Лаура помогла ей дойти до комнаты. Все двадцать чародеев встретили красно-желтое небо. Будущее снова ощущалось холодным покалыванием на щеках. А завеса стала прочнее любых засовов.

Инна нашла Адара у моста. Он сидел, прижавшись к нему, и слушал журчание холодной речки. Стоило закрыть глаза и чудилось, что рядом не речка, а целое море и шторм, дикий и древний.

Инна села рядом с ши.

— Как тебе праздник?

— Интересно. — Уклончиво ответил Адар.

— Я хотела бы побывать на празднике ши, — сказала Инна, внимательно следя за реакцией Адара, но ничто не изменилось на его лице.

— Я могу тебя сводить, однажды, но это опасно. Им не то, чтобы все равно, как цвергам… понимаешь?

— И что будет? Они меня убьют?

Адар поднял голову к серому небу. Он выдохнул и улыбнулся облакам. Облака послушно расступились, выпуская на холодную траву так нужное ей солнце. Инна подставила осенним лучам лицо и рассмеялась.

Адар посмотрел на нее. Ши считают себя самыми идеальными и прекрасными созданиями на Земле, но Адар не мог представить, что могло бы быть прекраснее этой задорной улыбки ведьмы и ее смеха. Осеннее солнце было теплым только потому, что она смеялась. Иначе и быть не могло.

Адар наклонился к ведьме и, лишь слегка, коснулся губами ее губ. Инна прекратила смеяться и замерла. Адар сам был неподвижен, напоминая Инне античную статую.

Инна дотронулась рукой до его щеки. Кожа ши напоминала мягкий, прохладный шелк.

— Кто же так целуется? — Усмехнулась Инна.

Адар хотел ответить что-то язвительное, но смущенно пустил глаза. Инна рассмеялась.

— Если другие ши на острове узнают, они убьют тебя, — заметила Инна, все еще не убирая руки от его лица. Она лишь гладила его щеку пальцами, впитывая мягкость его кожи.

— Они убьют нас обоих, — рассмеялся Адар, смех его напоминал шелест листьев во время летнего дождя.

Подул холодный ветер, Инна прижалась к Адару и, не думая ни минуты, поцеловала его.

Одевшись в теплое пальто, Суви быстро шла за Адамом. Адам не нуждался в дополнительном утеплении и был одет лишь в пиджак поверх рубашки. От тепла оборотня цветы на форме не дрожали от холода, а мерно пошатывались, точно дул легкий зефир. Суви с завистью смотрела на Адама.

Река изгибалась, точно хотела убежать от мягкой травы на берегах. В преддверии заката розоватые облака мерно плыли в глади воды. Трава была еще зеленой, а вот листья берез пожелтели. Адам подумал, что этот пейзаж легкими пастельными мазками написал Поленов.

Адам и Суви спустились к реке. От нее дул холодный ветер, словно река была огромным северном морем. Суви сильнее закуталась в пальто.

— Смотри, — Адам указал рукой на несколько светящихся фиолетовых цветов. — Я увидел их на днях.

Суви вспомнила, как наколдовала их на другом конце реки, у гор. По ощущениям это, казалось, было так давно. Красивые цветы отливали на сером камне фиолетовым, блестели, манили коснуться. На ощупь они были холодными, но внутри точно что-то билось, рвалось наружу.

— Я много просмотрел книг, но не нашел в них этих цветов.

— И я не видела, — завороженно сказала Суви.

— Ты мало говорила со мной в последние дни, — сказал Адам, садясь прямо у цветов.

Суви пристроилась рядом. Она долго смотрела на напряженного Адама. Он казался застывшей античной статуей. Трагичной и печальной. Уставшей от сменившихся эпох.

Каждый день она сверлила взглядом дневник матери, боясь открыть его. После разговора с профессором Реганом прошло слишком много месяцев. Дневник словно кричал, желая, чтобы его прочитали. С Хэллоуина Суви могла думать лишь об этом.

— Я читала, потом уроки, знаешь, тренировки… дел много…

Адам взял Суви за руки и нежно погладил. Суви захотелось и оставить руку, и резко выдернуть ее. Трепещущие рядом цветы замерли, прислушиваясь.

— Я бы тоже хотел гулять с тобой все лето, как Прия… Давид чаще видит тебя в компании Гилла, чем со мной. Ты ускользаешь, как призрак. Выдумал ли я тебя, Суви Адельхейд?

Суви натянуто улыбнулась ему. Может, и правда, выдумал? Суви захотелось стать выдуманной. Лишь нарисованной его талантливой рукой. Быть просто линиями, скрывающими за собой невообразимо глубокое чувство, которое так страшно открыть.

— Впереди еще ни одно лето, верно?