Цветение

— Прия, ведь, с твоего первого приезда не отходила от тебя. Вы все время проводили вместе. Часто ночевали друг у друга.

— Но теперь она решила, что мне нужно отойти, так что нет смысла обсуждать, — резко ответила Суви. Она не хотела признавать, как скучает, как ей грустно без близкой подруги.

Со ссоры на тренировки они больше не разговаривали и в комнате практически не пересекались.

Эди просидел так еще двадцать минут, потом, поняв, что не дождется слов и сам спросить не может, встал. У двери его остановил голос Суви:

— Она поступила ужасно с Инной. И знает это. Признавать не хочет, и… она сама меня оттолкнула, так что. Она хотела этого. И Лаура куда-то делась… — Взгляд Суви врезался в стену, точно там происходило что-то тревожащее и важное.

Эди, выдохнув, вернулся и сел рядом с Суви.

— Значит, она лишилась сразу всех подруг? Думаешь, она этого хотела?

— У нее есть Давид.

Эди кивнул. Слова плохо складывались в его голове.

— Я уверен, ей плохо без вас, но она очень упрямая и настойчивая, и вам…

— Я выбрала, Эдвард! — Суви напряглась, готовая отразить нападение, — Это мое решение! Я — Суви Адельхейд, ведьмы из моего рода должны быть сильными. Адам и Прия сказали… — Суви дернулась, точно от удара током, — они не правы. Верно?

— Я, ведь, не знаю, о чем речь, милая, — Эди осторожно дотронулся до ее плеча, — но ты сама веришь им?

Суви потупила взгляд в пол.

Эди внимательно выслушал историю Суви о знакомстве с Адамом, о поцелуе и ссорах. Он подумал об Астрид Адельхейд, об оборотне Илари Койвисто, вспомнил об их боли. Перед глазами Эди встал одинокий и испуганный мальчик, кормящий внутренних демонов свежим мясом, как и все оборотни-чародеи, своим.

— Может, твой Адам и прав. Все мы, имеющие отношение к роду Адельхейд, даже косвенно, стремимся выбелить себя, создать лучшую версию и подстроиться под мир. Просто мы ищем лучших себя. И не находим, путаемся, боимся. Кому-то, как Фриде, Терезе, им везет. Им не нужно искать, они уже идеальны сами в себе, даже без способностей. А есть твоя мама, твой дедушка Веса, сотни ведьм и ведьмаков. Они не идеальны, но такие подходящие. Просто не знают об этом. Чародеи великого рода Адельхейд должны быть примером для самих себя, верно? Так тебя учила Тильда.

— И кому нужны такие примеры? — от взгляда Суви завяли фиалки.

— У нас в семье есть множество примеров достойных чародеев, чьи имена прославляют семейство Адельхейд, есть и такие, как Тильда, о таких не пишут книги, но именно они держат древний род на плаву.

Чувство вины и тоски в глазах любимой племянницы заставило Эди пойти на тот шаг, который он в жизни не хотел предпринимать.

— Ты знаешь, кто я, Суви? — серьезно спросил Эди. Мягкие черты его лица стали суровыми и каменными.

Суви непонимающе посмотрела на Эди.

— Эдвард Адельхейд, человек, мой дядя, муж Матильды Адельхейд, гениальный повар и кондитер, — чуть подумав, ответила Суви. Взгляд Эди заставил Суви вздрогнуть от холода.

Эдвард глубоко вдохнул наполненный ароматами цветов и трав воздух.

— Имя при рождении мне дали вовсе не Эдвард. Ты отлично знаешь мою первую фамилию, — Эди продолжил на выдохе, — я родился в знатном роде чародеев. Да, — Эди горько усмехнулся, заметив взгляд Суви, — я мог быть чародеем. Но не стал: магия не проснулась во мне. В тринадцать лет я оказался ненужным. Род Линдберг отвернулся от меня.

Суви замерла. Это было не те слова, которые она когда-либо ожидала услышать от Эди. От него пахло сладкой выпечкой и свежим хлебом. Кудрявые волосы цвета льна мягко падали на лицо. Но в голубых глазах набухали грозовые облака. Суви увидела в этих облаках растерянного и разбитого ребенка.

— Мне так жаль, — Суви осторожно взяла Эди за руку.

— Родители отправили меня в Швейцарию, в школу-интернат для обычных людей. А всем сообщили, что я умер, устроили похороны… до сих пор есть могила… Они не хотели знать и видеть того, кто так посмел предать род — родиться простым человеком, опозориться перед великим родом Адельхейд, ради которого ни переехали в Эстонию. — Эдвард с трудом набрал в легкие больше воздуха. — Родители, братья отказывались общаться со мной, прошлое выкинуло меня. Я пообещал, что никогда больше не притронусь к миру магии. И так обиделся, что даже отказывался праздновать свой день рождения, говорил в интернате, что ко мне приехали родители, а Тильде, что с друзьями… Моя милая Тильда, Матильда Адельхейд. Мы дружили с детства, семьи часто навещали друг друга. Узнав, что я не чародей, Тильда не отвернулась, она начала писать и присылала письма обычной почтой. Я был влюблен в нее с двенадцати лет и никак не мог ни забыть, ни признаться. Да и зачем, думал я, ей такой? Повезло еще, что Тильда не забыла меня!