Цветины луга

Никто, кроме Сыботина, не знал, что в любви Игна была столь же страстной и неуемной, как и в деревенских битвах. Они подходили друг к другу и знали один другого, как самого себя. Связь их была естественной и простой, без игры и притворства, без ненужных терзаний и отказов, насилия и ненависти. Они подчинялись тем законам природы, по которым замерзали и таяли ручьи, остывали и вспыхивали сердца. Сыботин тонко подмечал все изменения, происходящие в душе жены, все вспышки и затухания ее чувств и старался не попадать в их эпицентр. Они не выпрашивали друг у друга любви, не ссорились, а сходились естественно и просто. Так было и этой ночью. То, что он жил на заводе, а она в селе еще больше сближало их, отметая все ненужное, мелочное.

Они перебросились несколькими фразами.

— Как там Яничка?

— Яничка теперь комсомольский секретарь, правая рука Мары.

— А когда пустите завод?

— Еще не все оборудование привезли.

— Что же ты, как вампир, ночью приперся?

— К тебе! Посмотреть, как живешь. Нет ли у тебя тут кого.

— Не родился еще такой! — смеялась Игна, волнуя его своим смехом.

— Откуда я знаю! Раз с завода сбежала, значит что-то есть…

Игна рассмеялась еще громче.

Это был и весь их разговор. Лишь после утоления желания они подробнее начали расспрашивать друг друга о событиях на селе и на заводе, о том, кто как жил, что делал.

— Ты где это так оцарапалась? — спросил Сыботин, ощупывая ее локоть.

— На Опинчовце, когда прыгала с грузовика, напоролась на кусок железа.

— Ну что, очень роптали люди? Поплакали над Опинчовцем?

— Еще чего не хватало! С чего бы нам плакать? Я им прямо сказала: «Пускай! Пускай себе строят! Не все им брать у нас, пускай и для нас что-нибудь сделают!»

Сыботин слушал рассказ жены и ему казалось, что с ней случилась какая-то перемена, которой ни он, ни другие не замечали. Все знали, как ненавидела Игна завод. Достаточно раньше было сказать, что завод собирается что-то построить, как она немедленно выступала против этого. И никто, ни одна душа, да и сама Игна не заметила, что в борьбе с заводом, она растеряла свою стихийность, первобытность, почерпнув у завода его силы, твердости. Она была сильным человеком и любила сильных. Очевидно, завод тоже привлек ее своей силой, уверенной поступью и твердостью — всем тем, что она так хотела видеть в деревенской жизни. И, приглядываясь пытливо к жизни завода, она пришла к выводу, что и в селе, в кооперативе тоже надо сделать так, как там. Все должно иметь свое определенное место и время: надо в определенное время начинать и кончать работу, не заниматься пустяками, работать больше и лучше. Разве это дело, когда сто человек выполняют работу, которую могли бы сделать двадцать.

Заводской порядок пришелся Игне по душе. Она любила труд, порядок, организованность и сама все делала ловко и быстро и дома, и в поле. Ей хотелось, чтобы все в кооперативе работали так же, как она. И если бы не Солнышко, а в последнее время и Дянко Георгиев, она бы так не озлобилась против завода, не объявляла бы ему такой беспощадной войны, в которую она вложила все свои силы, увлекая за собой и односельчан.

— Если бы у нас председателем был не сегодняшний, а прежний Дянко, мы бы могли горы сдвинуть, — положив голову на руку Сыботина, сказала Игна. Другая рука мужа лежала у нее на груди. — Но с тех пор, как Солнышко вправил ему мозги, он уже не тот. Ползает на брюхе, как недобитый уж.

— Чинуша! — брезгливо поморщился Сыботин. — Завалил работу в кооперативе, а теперь пытается выйти сухим из воды.

— Было бы во сто раз лучше, если бы его убрали. Что он есть, что нет — все равно. Пусть сыну пеленки стирает.

— Хуже всего то, что если ему нужно, он кого угодно столкнет и усядется на его место.

— Он же агроном, что ему делать на заводе?

— А кто на это смотрит? У него сейчас задача уйти из кооператива, а там как-нибудь переквалифицируется.

— А тебе какое дело, что это ты так взбеленился? — пододвинулась к нему Игна.

Несколько минут Сыботин лежал молча, а затем сказал:

— Знаешь, какую кашу заварил твой Дянко? Он предложил мне вернуться в хозяйство и стать председателем. Ты понимаешь? Тому, кто с первого дня работает на стройке, кто весь завод знает, как свои пять пальцев, знает каждый винтик, каждую кнопку, предлагают бросить все и вернуться сюда, а он, который не знает толком, как сеялка к трактору прицепляется, займет мое место и будет там хозяйничать.

Игна слушала, затаив дыхание. Сыботин был убежден, что такое решение вопроса Игну вполне устраивает. Строительство подходит к концу, он вернется в село, и они заживут в своем доме спокойной счастливой жизнью. Конец разлуке! Довольно! Со дня свадьбы, вот уже больше пятнадцати лет они почти не жили вместе. Сыботин лежал рядом с женой и представлял себе, как она улыбается в темноте, предвкушая новую счастливую жизнь.

— Ну вот. Вызвал главный инженер меня и Тучу и спросил, что мы думаем насчет этого.

— А ты? — тихо спросила Игна. — Согласился?