Цветные миры

— Э-э… ваше преподобие, боюсь, мне придется изменить свое решение. Я сказал мадам, что две сотни долларов покроют мои расходы. Но теперь вижу, что их не хватит. Мне непременно потребуется по меньшей мере триста. Я ужасно сожалею…

Уилсон встал, лицо у него побледнело.

— Что за мадам?! — резко спросил он.

— Ну, конечно, миссис Уилсон. Я думал, вы знали…

— Ничего я не знал. — И Уилсон отошел в сторону.

Он выходил из зала как раз в тот момент, когда в третьем туре голосования его избрали епископом африканской епископальной церкви, но он даже не остановился. Сан епископа он получил не благодаря своим личным качествам, не за свои заслуги и блестящие идеи, а с помощью денег! Тогда Рузвельт еще не знал, о какой сумме идет речь; счет Дугласа на 9678 долларов 13 центов очутился у него на письменном столе только месяц спустя. Сейчас ему было известно лишь то, что его новая должность куплена за деньги, и он испытывал жгучее чувство стыда.

Шагал он так быстро, что епископ Техаса с трудом поспевал за ним. В голове у Рузвельта Уилсона бушевали самые несуразные мысли. Его подмывало вернуться и снова войти в зал. Мысленно он видел, как поднимается на трибуну, как поворачивается к делегатам и швыряет нм в лицо свою запятнанную епископскую сутану, как он… Но тут епископ Техаса догнал его, чуть не силой втолкнул в свою машину, привез к себе домой и заставил поесть и выпить.

— Сын мой, — говорил он ему позже, — вы купили себе епископство, и вам стыдно за себя. И мне стыдно. И вашей верной жене тоже стыдно. Но другие проделывали то же самое и ничуть не стыдились. Не отчаивайтесь, сын мой! Наша церковь не такая уж плохая. Сан епископа не впервые покупается и продается. Это делалось и раньше, даже иногда с помощью яда и кинжала. О да! Это творится и поныне в более богатых и умудренных опытом церквах, чем наша. Не принимайте это так близко к сердцу. В нашей церкви должности не всегда продавались с молотка. Но сейчас мы в затруднительном положении. Нам надо многое сделать, и быстро. А на это требуются деньги. С деньгами приходит и зло. Мы слишком слабы для того, чтобы осуществить то, чего требует от нас общество. Мы прибегаем к подкупу. Я сожалею об этом. Сожалею о том, что вы так поступили. И еще больше сожалею о том, что церковь допустила это. В один прекрасный день, если на то будет воля божья, при вашей и моей помощи торговля голосами при избрании епископов станет таким огромным преступлением, что никто из тех, кому дорого пребывание в церкви, не осмелится пойти на это. Но я рад, что этот высокий пост купили вы, а не человек более узкого кругозора. Я не осуждаю вашу жену. Не должны осуждать ее и вы. Может быть, ее поступок был подсказан ей богом, а может быть, и дьяволом. Так или иначе, но она совершила его. Я желал, чтобы вы служили господу в качестве скромного пастыря в небольшом южном городке. Но сбыться этому не было суждено. Вместо этого вы теперь помазанник божий. Теперь вам надо постигнуть, что в действительности представляет собою этот сан. До сих пор, сын мой, вы мало верили в силу религии. Вы смеетесь над ее догматами и не верите в чудеса. В церковных обрядах вы не видите ничего, кроме их чисто эмоциональной стороны. Мне понятны ваши сомнения. Когда-то я и сам прошел через это. Но понимаете ли вы, что означает религия для большинства нашего народа? Негры очутились в мире, который был им чужд. Его превратности, его зло, его противоречащие разуму законы были совершенно непостижимы для них. Миром, казалось, управляют вещи. Их надо умиротворять, покоряясь их воле и опасаясь их кары. Еще до того, как вы родились, ваши отцы, а точнее, ваши матери научились верить, что первопричина этого мира не только дьявол, олицетворение величайшего зла, но и любящий Отец, который в положенное время вознесет своих верных чад на огненной колеснице смерти в мир блаженства. В мрачной обстановке плантаций, среди грязи, унижений, непосильного труда и произвола рабовладельцев это познание тайны бытия становилось доступно им благодаря рвению черных проповедников в краткие моменты религиозного экстаза, когда толпы людей самозабвенно пели торжественные слова гимна:

Возвысьте голос, о чада!
Радуйтесь, вы свободны!