Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1

Схватив господина за плечи, она осторожно усадила его, быстренько, пока он не упал, повернулась спиной и придвинулась вплотную, после чего ухватила мужчину за бёдра и сноровисто забросила его на свою спину. Ссадаши зашипел, слабо воспротивился и обречённо опустил подбородок на её плечо.

Очень давно Ссадаши не ощущал себя настолько слабым. Никто из подчинённых без большой необходимости не смел предлагать ему столь унизительную помощь. Даже из последней крупной неприятности — драки с троллями — он уползал на своём хвосте, хотя Шширар, судя по его взгляду, с большим удовольствием потащил бы его аркане.

Но самое отвратительное, он действительно нуждался в помощи.

Всё утро Ссадаши прокручивал в голове недавние события, пытаясь найти причину паршивого самочувствия. Последний раз он ел в доме купца, пил чаще, но из собственной фляги или фляги Шширара. Хлебнул вина после проповеди в храме Богини-Матери в компании Инан. Мелькнула дурная мысль, что его отравила оборотница, но чан с вином стоял за спиной жреца. Подбросить туда что-то в обход его внимания или внимания Шширара… Нет.

Потом Ссадаши в паланкине переоделся, а его место занял один из подчинённых, самый молоденький и щуплый из широкоплечих сынов рода Фасаш. И наагалей чувствовал себя превосходно, когда пробирался к месту укрытия Дейниного «муженька». Дурнота и тьма накрыли его неожиданно прямо во время боя, и он… Ссадаши скрипнул зубами… рухнули наземь, как слабосильная нежная девица.

И вот теперь его на себе несёт женщина!

Ссадаши глухо застонал от бессильной ярости.

— Плохо? — обеспокоилась Дейна.

— Станет лучше, если поставишь на землю, — зашипел наг.

Хранительница только вздохнула и зашагала вперёд, бренча подвешенным к поясу котелком.

Больше всего нынешнее состояние напоминало Ссадаши отравление собственным ядом. Во время боя из желёз по зубам действительно потёк яд — естественная реакция на опасность, — но не в таких количествах, чтобы Ссадаши им отправился. Он и ранее-то травил сам себя очень-очень редко, лишь когда перебарщивал. Чаще всего такое случалось, когда он мёрз и глотал яд для согрева: в бой вступала природная защита и температура тела повышалась. Но после нескольких не очень приятных случаев Ссадаши знал, когда остановиться: до наступления приятного опьянения, когда чувство самосохранения отключалось.

Может, болезнь подхватил какую-то?

Ссадаши со вздохом прижался виском к щеке Дейны. Почему-то разом полегчало, в голове малость прояснилось, а напряжённые мышцы расслабились. Захотелось прикрыть веки, но наг, стиснув зубы, упрямо распахнул их и с раздражением уставился в декольте Дейны, откуда на него чёрными глазками пялился уж.

— Ну и компания у меня…

— М-м-м? — Дейна вывернула шею и вслед за господином посмотрела в вырез собственной рубахи. И подмигнула ужу. Тот завозился и провалился поглубже в лиф. — Господин, не терзайтесь, это же ненадолго. Вон, видите! Дорога. Наверняка местные по ней к реке за водой ездят. А там лошадь и телега. На телегу же вы согласны?

Ссадаши был согласен даже на дракона, хотя полёты терпел с большим трудом.

— Я быстро дойду, — Дейна действительно ускорила шаг.

Она не чувствовала ни малейшей усталости, хотя не спала всю ночь и шагала почти весь прошлый день. Сила распирала тело, а жизненная энергия, казалось, приходила из самого воздуха, напоенного сладчайшими речными и луговыми запахами. Улыбка сама растянула губы, и Дейна при всём желании не могла объяснить, почему ей так пьяняще хорошо.

До деревеньки Заливняки — как гласила деревянная табличка, промотанная к забору окраинного дома, — они добрались ещё до полудня. Небольшое поселение лежало в чаше, окружённой со всех сторон лесом, с севера просвечивающегося насквозь и выходящего к полям. Единственная улица шаловливой змейкой вилась среди разбросанных домиков, утопающих в садах.

На улице навстречу Дейне попалась кругленькая невысокая бабонька, бредущая от соседки с горшком закваски. Увидев высокую женщину в мужской одежде, баба замерла, удивлённо распахнув рот, даже не сразу заметив мужчину на её спине.

— Почтенная, — обратилась к ней Дейна, — не знаешь, не берёт ли тут кто путников на постой? Мой друг захворал, но хвора не заразная.

— Ох, — встрепенулась баба и растерянно заозиралась, будто испрашивая совета у окрестных заборов. — Ну… так у меня можно… Тока сын с поля ишо не вернулся…

Она явно опасалась пускать чужаков в дом, но дать от ворот поворот ни любопытство, ни характер не позволяли.

— Не даром напрашиваемся, — покачнула её сомнения Дейна.

— Ну… проходите-проходите, — засуетилась женщина. — Вот мой забор, по лево от тебя, дивонька. Ох и нетяжело? Спину-то, поди, натрудила…

Она распахнула перед Дейной калитку и, пропустив её, страшными глазами посмотрела на выглянувшую соседку.

Посреди небольшого тенистого дворика стоял сруб колодца, к нему Дейна и понесла наагалея. Ссадив нага на скамейку в тени дерева, женщина присела перед ним на корточки и заглянула в бледное лицо.

— Как вы, господин?

— Унижен и взбешён! — едва слышно прошипел Ссадаши.