Цветочное сердце

– Тогда вам следует поблагодарить меня. Я вас на всю жизнь пионами обеспечила. – Я грубо вытерла глаза рукавом. – Простите за снадобье. И за пропавшие вкусовые ощущения. И за это. Я просто постоять у вас в лавке не могу без того, чтобы моя магия что-то не разрушила. Как же… как же мне научиться благословлять отца?

– Мы найдем способ. – Ксавье продолжал собирать цветы, и я впервые заметила, как у него дрожат руки. Как шумно он дышит. Какой бледной стала его кожа. Поглощенная собственной неудачей, я не видела, что ему больно.

– Не утруждайте себя этим, – проговорила я, срывая зажатые меж половицами цветы. – У вас сил нет.

– Нет-нет, порой магия слегка сбивает мне дыхание, но не более того.

Мое сердце защемило.

– Вы точно в порядке?

Друг улыбнулся – и в уголках его глаз появились морщинки.

– Лучше не бывает.

Возможно, Ксавье считали талантливым магом, но лгуном он был бездарным.

6

Казалось, что с каждым наложенным заклинанием Ксавье слабеет все сильнее. А заклинаний он создавал много. Из-за моих ошибок, вероятно, больше обычного. После инцидента с противорвотным снадобьем он решил последовать примеру других моих учителей и наставников – позволил мне соединять ингредиенты, не заряжая их своей магической силой.

В пять часов Ксавье закрыл дверь за последним посетителем – одним из нескольких дюжин, пришедших к нам в тот день, – и перевернул вывеску с «Открыто» на «Закрыто». А затем упал на стул возле кухонного столика и потер глаза.

Я опасливо подошла к столику и поставила перед Ксавье чашку с горячим чаем.

– Подумалось, это самое меньшее из того, что я могу сделать после сегодняшнего, – проговорила я тихим, подавленным голосом. – Если вы почувствуете вкус чая, мне станет немного легче.

Ксавье поблагодарил меня и осторожно глотнул напиток. Когда плечи друга расслабились, а на лице появилась усталая улыбка, облегчение накрыло меня, словно порыв свежего ветра.

– Лаванда, – проговорил Ксавье, и в глазах у него мелькнула слабейшая искорка веселья. – Видите? Никакого непоправимого ущерба.

– Вот и хорошо!

Но я не могла не думать о реальном вреде, который причинила моя магия. Я пыталась прятать свои тревоги внутри, отвлекала себя, расплетая и заплетая косу, но, когда Ксавье сделал второй глоток, почувствовала, как магия шебуршится у меня под кожей.

– Понимаю, что мы только что закончили работу, – начала я, – но не могли бы вы сейчас научить меня накладывать благословение?

Из взгляда Ксавье пропали все признаки оживления.

– Это… это так быстро не освоишь.

– Когда же я буду учиться? – настаивала я. Со временем папино сердце могло только ослабеть.

Взгляд Ксавье скользнул по потолку, словно там был написан ответ.

– Ну, если хотите, могу показать, как выглядит благословение. – Ксавье предостерегающе поднял палец. – Но помните, что я сказал. Магия такого рода требует большой целеустремленности и настоящего контроля. С вашей… такой норовистой силой могут потребоваться недели тренировок.

– Вы видели моего отца. Я не могу сидеть здесь и неделями баловаться, готовя магические снадобья, когда он так болен!

Ксавье потер плечо:

– Те снадобья учат направлять свою магию с помощью легких заклинаний; однажды получится и нечто серьезное, вроде благословения.

Я фыркнула:

– Со снадобьем я ужасно напортачила.

Ксавье задумчиво поджал губы:

– Не знаю, сказал бы я, что «ужасно». Просто ваша сила чрезмерна. Полагаю, снадобье у вас получилось действенным. Без вкусовых ощущений тошноту почувствовать сложно. Но получилось… чересчур. Хочу побольше прочесть об этом, как только удастся…

– А как насчет благословения?

– Да, конечно, – отозвался Ксавье. – Раз ваша магия пожелала отцу зла, вы должны пожелать ему хорошего. Подумайте о сильном положительном посыле. О чем-то вроде «чтобы тебе…» – Ксавье махнул рукой в мою сторону. – Лучше, если заклинание придумаете вы сами. Фразы должны быть уникальными для вас. Именно поэтому их нужно произносить именно вашим голосом. Ничего не получится, если я озвучу свои слова.

Я желала папе самого лучшего на свете. Мира, который он создавал мне своими ободряющими словами и утешающими объятиями. Уверенности, что рядом со мной отец проживет долгую счастливую жизнь. Свободы жизни, не обремененной этим проклятием. Моя мать бросила папу, обрекла на одиночество, страх и сомнения. Теперь, повзрослев, я хотела вернуть ему все, что она у него отняла.

– Пусть каждый удар твоего сердца будет наполнен миром, уверенностью и свободой, – прошептала я.

У Ксавье заблестели глаза. Он кивнул.

– Красиво. Благословение сложно накладывать, потому что нужно искренне любить или убедить себя, что любишь человека, которого благословляешь. Сосредоточьтесь на любви к отцу – и вы совершенно точно почувствуете, что ваши пожелания исполнятся. Крепко держитесь за мир, уверенность и свободу внутри себя, пока готовитесь передать их отцу.

Я уселась на стул напротив Ксавье, закрыла глаза и представила, что передо мной сидит папа. Затем ссутулилась и сделала несколько ровных глубоких вдохов. На этот раз магия ощущалась как часть меня, а не как постороннее, воюющее со мной нечто.