Цветок из Кирены

Попробуй, удиви чем-нибудь такого ребенка.

— Но ромашка и сильфий разные вещи, — не унималась я. — Сильфий продавался на вес золота. Он исцелял от всех недугов, да к тому же придавал силы, омолаживал…

Катерина искоса глянула на меня, и я поняла, что мне нужен не один килограмм сильфия.

— А, это тот самый цветок, о котором ты без конца толкуешь. Но ведь ты сама говорила, что он исчез с лица земли. Так как же он мог появиться на обочине, у самой дороги. Вон их тут сколько. Погляди, целое поле, сотни штук!

В самом деле! Целое поле — огромные желтые соцветия, рассеченные листья, стебель обнимают широкие влагалища…

— Катерина, милая, остановись, умоляю тебя. Только на пять минут, чтобы я успела заложить один цветок в пресс и сделать несколько снимков. А я обещаю два часа молчать,'как рыба, пока ты будешь загорать на следующем пляже.

Для меня нет более тоскливого занятия, чем валяться на пляже. Катерина обреченно вздохнула, свернула к обочине и остановила машину.

Растения были высотой с метр и не помещались целиком в пресс. К тому же выдернуть растение из земли с корнем оказалось мне не под силу. И я поневоле ограничилась тем, что уложила его по частям между промокательной бумагой в прессе. Отдельно соцветие, отдельно перистый лист, отдельно влагалище. Наскоро было сделано несколько снимков, весьма нечетких, как выяснилось, когда я проявила пленку в Стокгольме.

Под Аполлонией мы нашли место для купания, потом направились в горы по извилистой дороге, в окружении прекраснейших ландшафтов. Всюду было видно зонтичное растение, и я все более убеждалась, что это какая-то ферула, а значит, по меньшей мере близкий родич сильфия греков и лазерпициума римлян.

К вечеру мы поспели в Бенгази, где нашли отель четвертого класса с доступными для нас ценами.

После Бенгази ферула пропала. Киренаика осталась позади, мы въехали в ту часть Ливии, которую древние называли Триполитанией.

Все правильно. Ведь, согласно письменным источникам, сильфий произрастал только в Киренаике, в Три-политании его не было.

И я твердо решила снова приехать в Киренаику следующей весной, когда ферула зацветет.

Все шведское лето меня не покидала мечта о сильфии и Киренаике, и когда настала осень, я ощутила такую острую потребность обсудить проблему сильфия с Виви Текхольм в Каире, что отправилась с туристской группой в Египет.

Увидев мою находку, Виви сразу загорелась и заявила, что засушенное растение вполне может быть представителем рода ферула. Нашим беседам не было конца.

Однажды я увидела за столом у гостеприимной Виви женщину с живыми глазами, которая внимательно прислушивалась к разговору.

— Ой, как интересно! — воскликнула она; ее звали Луллу Бьёркенхейм, она была из Финляндии. — Умоляю, возьмите меня с собой в ботаническую экспедицию в Киренаику. Мой муж умер несколько лет назад, дети выросли и разъехались по всему свету, мне совсем нечего делать, я сижу дома и читаю книги.

— Ботаническая экспедиция, пожалуй, слишком громко сказано, — скромно ответила я. — Я да мой «лендровер», вот и все. И ведь я никакой не ученый, просто я увлекаюсь цветами и помешалась на сильфии. Но я возьму тебя с собой! Не так-то просто найти спутника, который готов потратить время, силы, деньги, внимание на какую-то навязчивую идею.

Так родилась маленькая экспедиция в составе двух человек. Разумеется, для нас обеих это была чистая лотерея. Мы с Луллу познакомились всего час назад и ровным счетом ничего не знали друг о друге. Но я, как всегда, полагалась на свою счастливую звезду и Надеялась, что все будет в порядке. Луллу явно разделяла мой оптимизм.

Когда мы прощались в тот день, она сказала:

— Я должна сделать тебе два признания, прежде чем мы начнем составлять планы на будущее. Я не умею водить машину, и я родилась очень давно, в 1900 году. Но я здоровая и сильная, как медведь, и, если мотор откажет, подтолкну машину, только скажи.

Я улыбнулась. Сама я родилась в 1911 году, но что такое десять лет, когда собираешься манипулировать веками и тысячелетиями! А что до вождения машины, то я предпочитаю сама сидеть за рулем моего «Лендровера».

Мы вылетели домой — Луллу в Финляндию, я в Швецию. Меня ждали семейные заботы и рождественские хлопоты. Были и другие дела, так что я не смогла уделить достаточно времени изучению материалов, которыми располагала Стокгольмская библиотека.

Зато Луллу не ленилась, судя по письмам, которые регулярно поступали из Хельсинки. Я доставала из конвертов листки, исписанные выдержками из старых итальянских энциклопедий, немецких справочников, латинских работ. Иногда это были оригинальные цитаты, но чаще всего — шведский перевод; Луллу оказалась настоящим полиглотом.

Я проникалась все большим интересом к моей незнакомой спутнице. Мало-помалу из ее же писем выяснилось, что муж Луллу дважды был министром обороны Финляндии, а сама она сорок лет была хозяйкой одного из самых красивых поместий страны — Орисберг, которое теперь перешло к ее старшему сыну и невестке.