Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

- Там же мой муж, - сказала Меритамон, обеспокоенно взглянув Хепри в глаза.

При упоминании Менкауптаха молодой человек вдруг засмеялся.

- Я не думал… - начал он, потом вдруг извинился:

- Прости, я не сказал тебе… Отец забрал его вчера, твой муж теперь поселился у меня.

Меритамон отпрянула, открыв рот.

- Как это? Вы что – живете вдвоем?

- Нет, госпожа, я уступил мой дом ему одному, и Менкауптах принял мое предложение, - весело ответил Хепри.

Меритамон поперхнулась. Она даже от Менкауптаха не ожидала такого полного отсутствия достоинства. Оказаться в долгу у любовника жены? Поселиться… в таком месте?..

Хотя Менкауптах, наверное, не знает, что за люди жили в доме Хепри.

Но все эти мысли перестали иметь значение, когда Хепри сказал:

- Теперь мы будем вдвоем жить в твоем доме. Призови домой свою служанку, и ты будешь жить как раньше, госпожа…

Он обнял ее.

Стараясь не потерять головы, Меритамон спросила:

- А как же твоя мать?

Хепри сдвинул брови.

- Она пока останется здесь…

- Это из-за Тотмеса, - шепотом пояснил он. – Великий ясновидец ненавидит мою мать, и ей все еще нельзя быть на виду…

Меритамон стало почти жалко эту женщину, но ненадолго. Она кивнула, не вступая в дальнейшие споры; думая только – она будет вдвоем со своим любимым, наконец-то, вдвоем в отцовском доме… Они поженятся…

- Ты возьмешь меня в жены? – спросила она.

- Как только ты позволишь, - сказал Хепри. – Хочешь – когда мы переедем, сразу же?

Меритамон вдруг подумала о тенях своих родителей, особенно об отце. Если он увидит, как его дочь под его собственной крышей выходит замуж за его врага…

- Нет, давай сделаем это в храме, - прошептала она. – Так можно? Или для свадьбы непременно нужен дом?

- Прежде всего нужен брачный договор, - с усмешкой сказал молодой человек.

Меритамон почувствовала его обиду – но Хепри понимал ее. Сам он на месте Неб-Амона никогда бы не допустил свадьбы дочери с врагом.

- Я договорюсь с жрецами, - сказал он, прижимая Меритамон к себе. – Ты станешь моей таким способом, каким пожелаешь. Я ничем не оскорблю ни тебя, ни твоего отца.

Они переехали в дом Неб-Амона не откладывая, и Хепри тут же поручил писцам составление брачного договора. Пока договор готовился, молодые люди наслаждались своим огромным счастьем. Уже то, что они остались друг у друга, после того, что они пережили, было огромным счастьем.

Потом их сочетали браком – немного против обычая, требовавшего освящения дома мужа, в который входила жена; но для обоих это не имело значения. А после свадьбы они уединились в своем доме, забыв обо всем мире.

Но надолго забыться не получилось. У Меритамон начались роды через четыре дня после свадьбы; это испугало и ее, и мужа, потому что оба ожидали родов гораздо позже. Но Меритамон давно потеряла счет дням.

С ней не было ее любимого опытного Уну, но храмовый врач, приведенный Хепри, справился не хуже. Меритамон родила, наверное, действительно прежде срока, но быстро и легко.

Это была девочка.

Ей сразу показалось, что дочка напоминает лицом бабку – Тамит… Хепри, взглянув в лицо девочке, тоже увидел сходство.

- Ее будут звать Тамит-Ташерит*, - сказал он жене. И Меритамон поняла, что в этот раз ее любящий муж не допустит никаких возражений.

* “Тамит-младшая”.

========== Глава 97 ==========

Месяц молодые супруги провели в почти безоблачном счастье. Вся прислуга любила Меритамон – теперь, после известия о ее чудесном освобождении из гарема фараона, ее люди испытывали перед нею благоговейный страх, словно эти события еще увеличили разницу между ними и их хозяйкой. Но Меритамон заслужила их любовь тем, что не менее ревностно заботилась о довольстве слуг, чем ее мать. Она помнила о том, что пережила сама. Она помнила о Тамит.

Спустя короткое время после рождения дочки Меритамон уступила желанию мужа – взяла к себе Тамит. Хепри, конечно, не приказывал ей. Они с его возлюбленной никогда не были вполне равны, но скорее он уступал ей, чем наоборот; и эта почтительность сохранилась в нем, теперь – как сознательное желание остаться скромным, поскольку это подобает слуге бога, и уберечь себя от властолюбия. Но Меритамон угадывала его желания, и желание Хепри позаботиться о матери было самым сильным.

Тотмес, казалось, наконец отвернулся от Хепри и его семьи. Говоря о четверых хему нечер, положение четвертого пророка Амона было самым удобным, потому что не требовало от жреца столько быть на виду, принимать столько решений и нести на себе такую ответственность, как старшие жрецы – и Хепри, успокоившись насчет великого ясновидца, взял к себе свою измученную жизнью мать. Меритамон боялась и не любила ее, и не могло быть иначе; но ради любимого она смирилась с этой женщиной. Только сразу при появлении поставила ей условие – не входить в комнаты матери и отца.

Ка-Нейт, может быть, от своей бесконечной доброты и позволила бы это, но Меритамон – никогда. Тамит молча склонила голову перед хозяйкой и с улыбкой попросила разрешения подержать на руках внучку…