Цветок на скале

— Не стоит романтизировать то, что было между нами. Там не было ничего хорошего. И я очень виноват перед твоей сестрой.

Эни опять поёрзала, хмыкнула и высказалась откровенно:

— О тебе тоже ходят нехорошие слухи, лорд Адельмар. Будто бы ты не интересуешься женщинами уже шесть лет. Вот мне и стало интересно: ты — извращенец или что-то испытываешь к моей сестре? Обещаю, никому. Могу поклясться.

Какая проницательность! Мар вгляделся в ещё почти детские глаза. Такая умница! Что же вырастет из неё? Снова вспомнил свой долг перед ней и ответил без обиняков:

— Я люблю её.

— Шесть лет?! А сейчас? Она ведь даже не смотрит на тебя!

— Ну и что. Это же я люблю. Её это ни к чему не обязывает. А что один… ну живут же как-то жрецы, что посвятили себя богам? Тем более, что семья мне и так не светит.

Девочка вопросительно посмотрела и он ответил. Постарался шуткой, правда, не получилось:

— Помнишь же, что мы выведены для войны? Почти все женщины в нашем роду умирают, рождая детей. Моя, мать Эльдара и многие другие. Я не хочу этого. Поэтому семьи и не будет.

Девочка сочувственно уставилась на него:

— У нас не так. Мама Тай умерла на сразу, как она родилась. Не знаю почему. А моя родила двоих и жила потом много лет, — голос Эни сорвался.

Ком в горле Мара стал просто огромным, но он заговорил:

— Я знаю, её забрала война.

— Да, — грустно говорит девочка. — Твои солдаты убили её.

Не было в голосе Эни ни ненависти, ни презрения, только грусть и боль. А Мар словно получил мощнейший удар в грудь боевой палицей: доспех защитил, но дышать ты не можешь. И говорить. Но он заговорил:

— Прости меня, — проскрипел он.

— Прощаю, — тут же грустно ответила девочка. Может быть, она не понимает, что говорит?

— Почему ты прощаешь меня?

Как можно простить такое? Как?.. Если его собственные внутренности сводит от боли и ненависти к самому себе! Что же должно испытывать к нему это дитя, покалеченной войной, с его помощью, с его участием?!

Эни спрыгнула с сука. Подошла к нему. Посмотрела сверху вниз, прямо в глаза, и удивилась:

— Как же я могу не простить тебя, если тебе тоже больно?

Глава 51

Как они шли с принцессой назад во дворец, к покоям северян, требует особого повествования. Она долго плакала у него на груди, после откровенного разговора. А он, даже понимая, что с таким лицом, как у неё сейчас, будет нельзя расхаживать по дворцу, особенно в его компании, не мог её остановить. Такое горе нужно выплакать. А раз он удостоился доверия малышки — будь, что будет! Он бы отвёл её порталом, но кто знает, как отреагирует на это клятва?

Поэтому они пошли назад через парк. И пусть он старался вести её самыми малолюдными тропинками, но люди им навстречу попадались. И что у них были за лица! Похоже, что к своим заслугам он добавил ещё и славу совратителя юных дев потому, что выглядела леди Анастас ужасно: с распухшим, заплаканным лицом, бледная, измотанная рыданиями, она цеплялась за его руку, как за соломинку. А он шёл с каменной рожей. Что ещё оставалось? Только если шепот достигал некой громкости, он бросал на придворных такие взгляды, что они давились своими измышлениями. Нечего девочке слушать мерзость. Особенно сейчас!

У покоев их встретила гвардия Гарнара. Если бы только не риск для княгини и леди Анастас, он уверен, что его тут же попытались бы расчленить. Он слышал, что гвардейцы северных владык славятся тем, что владеют парными мечами одинаково ловко. А мечи из особого сплава настолько остры, что умельцам Дормера до такого, как до солнца пешком. Порубили бы его в капусту. Да он и не против… Такой урод…

Он спокойно встретил разъярённый взгляд белокурого красавчика и приготовился выслушать о себе что-нибудь новое, как леди Анастас ожила и нежной фиалкой взглянула на него:

— Лорд Адельмар, от всего сердца благодарю вас за помощь! Надеюсь увидеть вас сегодня на балу! Вы ведь придёте?

Он вынужден был промычать что-то утвердительное, а красавчик замер, сообразив, что он что-то понял неправильно. Мар попрощался со всеми скопом, хотя, по этикету, обращаться к страже не было принято. Люди на службе, нечего отвлекать. Они дружно зыркнули на него и он, наконец, убрался к себе. Порталом, видеть рожи придворных сейчас просто не мог.

В его покоях к нему сразу же привязался Лейн, как почувствовал. А, может быть, они с Лавилем, и правда, нацепили на него какие-то сигнальные чары? Он попытался подлезть к нему поближе, чтобы запустить диагностику, но Мар не дал. Всё с ним нормально! Тогда Лейн запричитал:

— Что вы мне рассказываете! Нормально! Такого эмоционального опустошения я у вас давно не помню! Что это было: покушение, скандал или… женщина?

— Так я тебе и сказал, что это было, старая сплетница! — буркнул Мар на ходу раздеваясь, и ушёл в ванную, оставив лекаря в раздумьях.