Цветок на скале

Так оно и было. Всё, что знал Лейн становилось известно всем заинтересованным. Круг посвященных менялся, неизменными были только сам Лейн, Квадр и Васкин, Лавиль, часто туда включался Сол. Тогда новости узнавали Карн и Навель. Часто из круга исключали Алата, во избежание, так сказать. Глава Тайной Канцелярии обижался и заявлял с горячностью, что умеет расставлять приоритеты между службой и дружбой. На это Лейн, который терпеть не мог любую власть, издевательски заявлял, что они пекутся только о его интересах, чтобы знание неких секретов не отягчало его совесть.

Это было жестоко! Поманить Алата секретами и не озвучить их, хуже быть мало, что могло. Потом он пытался выведать что-то у Сола, суля ему место в Тайной Канцелярии. Сол не покупался. Место и так никуда не денется, а с таким количеством названных отцов, наказание за разглашение может быть слишком чувствительным.

Иногда, когда они брались воспитывать его все, скопом, или ругали за что-то, парень стенал, чем же он заслужил такой кошмар. На это очень проницательный и крайне беспринципный Лейн однажды заявил ему:

— Ты, видно, мой мальчик, слишком усердно молился, чтобы боги послали тебе отца. Вот они и расщедрились. Нужно было молиться о матери.

— Я молился, — внезапно ответил Сол.

Лейн тут же бросил зубоскальство и серьезно ответил:

— Значит, будет. Значит, ещё не время. Смотри, отцами как щедро тебя одарили боги — все как на подбор! И все любят тебя. Даже интересно, что за мать они пошлют тебе?

— Кого-нибудь необычного, точно, — пробурчал Сол. — А, зная слабость отца к лабрийским шпионкам… Не удивлюсь, если это будет ведьма.

— Упасите боги! — поперхнулся Квадр.

— Что ты имеешь против ведающих? — набычился Сол, который, как и прочие на Западе, уважал ведающих.

— Ничего не имею, но только подальше от меня!

— Ты оскорбляешь ведающих, отец! Решено! Я согласен на мать — ведьму, слышите, боги! Согласен!

Все замерли на минуту, а после Квадр тихонько пробормотал:

— Как хорошо, что у нас тут им неоткуда взяться.

* * *

Мар отправился-таки на бал. По двум причинам: во-первых, обещание принцессе надо выполнять, а во-вторых, надо бы прикрыть рты дворцовым сплетникам. При нём озвучивать свои измышления по поводу того, что могло произойти между ним и младшей леди Гарнар в парке слишком громко, они побоятся.

Да, ещё за Мердоком понаблюдать. Слишком он запал на девочку. Будь дело только в планах на брак и в её приданом, он вёл бы себя аккуратнее и умнее. Так нет же. Видно, что она зацепила его за живое, и недооценивать больного ублюдка нельзя. Он не рассказал малышке и десятой доли того, на что способен этот урод, незачем ей знать такое. В одном Мар был убежден: Мердок отыгрался на ком-то вчера за своё унижение перед королём и за то, что пташку увели у него из рук. Будет сегодня сиять, нажравшись чужой боли, довольный, как кот, объевшийся сметаной. Тьфу! Как Эльдар терпит таких ублюдков? Деньги, влияние, предсказуемость, сказал бы ему брат. Тошно. Не будь всего этого, четвертование стало бы самым малым, чего был бы достоин этот отпрыск славного рода.

Ладно, не его вотчина, свои порядки не заведёшь. Мар натянул очередной чёрный камзол и отправился в бальный зал. Там устроился в уголке и наблюдал за пёстрой круговертью. Брат, надо сказать, сделал выводы и сегодня был на диво элегантным в изящном костюме неяркого оттенка светло-зелёного цвета. Ткань отливала на свету золотистым. Намёк на зелёные глаза и золотистые волосы княгини Гарнара был очень прозрачным и придворные, безусловно, уже сделали вывод о том, кто станет следующей фавориткой монарха. Действующая фаворитка и королева тоже были тут. Но, когда это мешало брату?

Леди Гарнарские тоже явились вскоре и, в очередной раз, поразили двор. Леди Анастас была в очень элегантном платье нежно-голубого оттенка, что очень шло ей и выделяло глаза. Фурор, однако, произвела её сестра. На ней было не платье даже, очень простая длинная туника бледно-голубого цвета из тончайшего, сияющего шёлка. Она была стянута широким поясом, что подчеркивало талию. Руки обнажены и ни единого украшения, кроме венца на голове. Соль не в этом. Ткань была настолько тонкой, что просвечивала, снизу — чехол телесного цвета и всё это создавало весьма двусмысленную картину. Казалось, что платье надето на голое тело.

Княгиню пристально рассматривали, шушукались по углам, многие откровенно поедали Альтею глазами. Король был в этом числе, а потому леди Бельвис не выдержала и обратилась к княгине. Только чуть более оживленный, чем обычно голос, выдавал её бешенство:

— Дорогая леди! Наконец-то мы удостоены увидеть истинно эльфийский наряд! Но не считаете ли вы, что он слишком продуваем, что-ли, особенно в климате Дормера? Не опасаетесь захворать?

Издёвка и угроза в одной фразе. Барышня растет! Ещё полтора года назад, когда король в первый раз обратил на неё внимание, она терялась от любого косого взгляда! Княгиня с подчёркнутым сомнением оглядела почти обнаженную грудь леди и себя. Ответила, правда, довольно дружелюбно: