Цветок на скале

Его же собственный резерв, после произошедшего в Лиметте, необъяснимым образом начал расти. Медленно, постепенно, но стабильно. Сначала Мар не придал этому значения. Теперь ему было банально страшно признаться кому-то. Он и раньше был выродком, а теперь что? Будет раскачиваться пока не рванет когда-нибудь и не разнесёт пол континента? Шутки шутками, но щиты Мар теперь не ослаблял никогда.

— Совсем как Нейра Ривз когда-то. А у неё, что за проблемы были? Что она прятала так тщательно?

Теперь Мар был уверен, что никакого артефакта или нового заклинания которое бы обеспечило её щитами не было, а только самоконтроль. Феноменальный, надо признать. Единицы, из известных ему мужчин смогли бы держать щиты так долго, а уж женщины… И тут он вспомнил рассказ Элвина о королевах — воительницах эльфов. Если гарнарцы до сих пор воспитывают молодежь так, то как мало мы знаем о них и как мало можем им противопоставить! Ну, разве что вероломность и коварство.

О своих догадках он не расскажет брату никогда потому, что вместо того, чтобы договариваться с Гарнаром, он будет пытаться их уничтожить, снова и снова. И его поддержат аристократы. Страх и недоверие к непохожим на тебя всегда вытягивает из людей все самое мерзкое.

* * *

Они выехали через две недели. Мар обещал брату и друзьям навещать их как можно чаще. И, наконец, с радостью выбрался из столицы. Придворная жизнь и бездействие убивали его. В последние дни, наверное, что-то такое стало проступать в лице потому, что его наконец, благословили и отпустили.

Брат всучил ему несколько самоходных машин, и они с толком использовали их: набили под завязку оборудованием Лейна. А в одной из них, периодически, приходилось ехать самому лекарю. Четыре года сидения за лабораторным столом не прошли для него даром.

Первый день он, конечно, провёл в седле, как и остальные, но вечером не смог сам даже с лошади слезть. Над ним не смеялись: во-первых, сочувствовали, зная о его "заточении" в академии, а во-вторых, смеяться над лекарем чревато тем, что потом проведешь немало времени в отхожем месте, размышляя над бренностью бытия. Сам Лейн шипел, как змея, пока его снимали. Потом попросил самого дюжего парня размять его с какой-то мазью. Он матерился во время массажа так выразительно, что воины зауважали лекарей ещё больше: фантазия у ребят, судя по их парню, была что надо.

Теперь Лейн часть дня ехал верхом, а потом когда бледность лица на фоне ярко-рыжих волос становилась пугающей, Мар в приказном порядке отправлял его в самоходную машину. Там он стонал и ахал от любого движения, как бабка, думая, что никто его не слышит.

Остальные, тренированные воины и лошади, в одинаковой мере застоявшиеся в столице, наслаждались дорогой. Тем более, что картины вокруг радовали глаз. Люди, как муравьи, исправляли ущерб, что нанесла война. Разрушенные дома сносили, а те, что можно было, приводили в порядок.

Передвигались быстро, поэтому с местными жителями не контактировали. Хозяева постоялых дворов не в счёт. Они привыкли иметь дело с разными личностями и держать своё мнение о них при себе.

В общем, на подъезде к Лиметте Мар ещё раз напомнил своим людям о том, что их вряд-ли полюбили за прошедший год сильнее, чем раньше, и призвал к сдержанности.

* * *

Они предупредили о своем въезде в Лиметту заранее, как было положено по протоколу. Их ждали. Улицы оцепили и ничто не мешало движению. Но, видят боги, лучше бы они этого не делали! Эти взгляды и запах эмоций… Теперь это был запах не страха, а чистой ненависти. Ну, что ж, он знал куда едет! Его отряд продвигался по улицам в полном молчании. Славить его этих людей не смог бы заставить никто, а оскорбить его или солдат, значило подписать себе смертный приговор.

Так и прошло бы всё напряжённо, но без эксцессов, если бы не ребенок. Мелкий мальчишка внезапно выскочил из толпы прямо под копыта лошади брата короля, смачно плюнул ей под ноги и приготовился, судя по всему, умереть потому, что так и остался стоять. Жеребец, существо довольно деликатное, заволновался, заплясал на месте. Опытный седок знал, что делать. Он плавно и сильно натягивал поводья, чтобы постепенно отодвинуть коня от ребенка. И всё бы получилось, если бы один из его воинов не замахнулся на мальчика хлыстом. Мар не выдержал и заревел:

— Не сметь!!!

Вояка застыл, а вот Шторм испугался сильнее. Конь встал на дыбы и забил копытами в воздухе. Мар изо всех сил потянул поводья и, при этом, сотворил вокруг мальчика универсальный щит.

Мгновение, и ситуация разрешилась. Конь с седоком упали на бок. Мар смягчил падение и вывернулся, чтобы жеребец не придавил его. Через пару секунд оба были уже на ногах. Ребёнок перепуганный до смерти, бился в защитном коконе, кричал и плакал.