Цветок Прерий

Выругавшись, она почувствовала некоторое облегчение. Маккензи поднялась на ноги и пошла к Долли. Собрав все силы, она взобралась в седло. Все поплыло перед ее глазами, но в седле она удержалась, потому что крепко вцепилась в луку. Лоб и щеки странно похолодели, а мышцы глаз и рта задергались. Маккензи казалось, что во рту у нее сочится собственная отравленная кровь. Она поняла, что до дома ей не добраться.

Маккензи была словно в тумане и от действия яда, и от отчаяния. Она уже не заботилась о том, как удержаться в седле, и сползла с него. Оставалось лишь одно: тихо сидеть и ждать того, что ей суждено. Из этого ущелья ей уже не выбраться.

Маккензи тяжело осела на песок, опустила голову на колени и стал думать о Фрэнки и Калифорнии Смите.

Кэл сидел на корточках на гребне холма совершенно неподвижно. Чтобы скрыть его силуэт на фоне сентябрьского неба, к повязке на голове были прикреплены веточки с листьями.

Он необыкновенно легко вернулся к облику и привычкам индейца за эти дни, что доказывало хрупкость его «цивилизованной» оболочки по сравнению с навыками, приобретенными в детстве. Тайники, устроенные когда-то воинами-апачами, снабдили его всем, в чем он нуждался: ножом, луком со стрелами, винтовкой и патронами и даже одеждой. Мясо неосторожного оленя, попавшегося на его тропе, обеспечило Кэла пищей.

С такой же легкостью, с какой Кэл снова стал индейцем, он ускользал от преследователей и устраивал им ловушки, которые, как он надеялся, заставят их повернуть обратно. Кэл не испытывал вражды ни к кому из преследователей, кроме одного – Натана Кроссби, и не хотел попадать в ситуацию, в которой ему пришлось бы убивать или быть убитым. Когда эти люди прекратят погоню, Кэл собирался спуститься с гор и уйти по открытой равнине в Мексику. Он старался не думать о том, как жестоко обманула его судьба, потому что от таких мыслей ему становилось невыносимо горько. Если хочешь выжить в этой стране, нельзя расслабляться. Вот когда он благополучно доберется до Мексики, то сможет сколько угодно оплакивать то, чего лишился, вспоминать о Фрэнки с ее ямочками на щеках и лукавой улыбкой, о Маккензи…

Маккензи. Последний жестокий удар судьбы Кэл получил, когда заметил ее среди преследователей. Увидев ее рядом с Кроссби, Кэл рассердился не на шутку. Она клялась ему в любви, но не знала, что такое любовь; женщина, которая не верила ни ему, ни самой себе. Не стоило беспокоиться, как с ней будут обходиться эти грубые мужчины; о ней не стоило переживать; она была недостойна тех страданий, какие причинило ему ее предательство.

Но все же что-то говорило Кэлу о том, что Маккензи не могла предать. Он отказывался верить своим глазам. Поэтому, когда Кэл устроил обвал в горах, он убедился, что Маккензи легко может спастись. Когда он подсыпал натуральной горькой соли в источник, возле которого расположился отряд, он молил бога, чтобы Маккензи не проснулась раньше всех и не пошла пить воду. А когда он прошлой ночью приходил в лагерь, чтобы показать, что ему ничего не стоит лишить жизни любого из них, Кэл задержался ненадолго возле спящей Маккензи и заглянул в ее чистое лицо, казавшееся в лунном свете мраморным. Ему очень хотелось увидеть снова ее улыбку – ту терпеливую материнскую улыбку, с которой она иногда смотрела на Фрэнки, и соблазнительную улыбку, которую она берегла только для него.

Но во сне вид у Маккензи был какой-то встревоженный и испуганный. Кого она боялась? Кроссби? Самого Кэла? Ему хотелось протянуть руку и разгладить ее наморщенный лоб, прикоснуться к плотно сжатым губам… От гнева Кэла не осталось и следа. Он не знал, почему Маккензи едет вместе с его врагами, но если он хочет, чтобы она верила в него, что бы ни случилось, то точно так же должен верить ей и он сам.

Ночной фокус со стрелами, которые Кэл воткнул у постелей имел большой успех. Утром Кэл наблюдал разговор Хэнка Миллера с Кроссби и его поспешный отъезд. Кэл очень надеялся на то, что все они повернут назад, и огорчился, когда понял, что Маккензи не собирается уезжать. Конечно, Хэнк Миллер ничего хорошего собой не представлял, но для Маккензи было бы лучше последовать за ним, чем оставаться с Кроссби. Кроме того, Кэл давно хотел встретиться с Кроссби один на один, чтобы никто не следил за их поединком.

Кэл видел, как Кроссби и Маккензи стали собираться в путь. Было похоже, что Натан хотел уехать без Маккензи, когда она отправилась в кустики. Внезапно раздался крик Маккензи, Кроссби слез с лошади и побежал к кустам – прозвучал одиночный выстрел, раскатившийся эхом по ущелью.

Кэл ужаснулся, решив, что Кроссби убил Маккензи, и немедленно пополз вниз по крутой стене ущелья, не думая о собственной безопасности. Когда он проделал треть пути, они вышли из кустов вдвоем, причем Маккензи тяжело опиралась на руку Кроссби.