Цветок пустыни

Как-то вечером я спустилась к бассейну общежития, где работала моя подруга Мэрилин, такая же чернокожая, как и я. Я частенько тусовалась у бассейна, когда только поселилась в общежитии – плавать я не умела, но любила смотреть на воду, потому что она меня успокаивала. Мэрилин однажды спросила, почему я не плаваю. Я объяснила, что не умею. Тогда она вызвалась помочь мне.

Я зашла в воду, вдохнула воздуха побольше и смело нырнула – Мэрилин была спасателем, и я рассудила, что бояться нечего. Если что, она бы меня вытащила. И знаете что? Под водой я словно превратилась в шуструю рыбку, оттолкнулась от бортика, быстро проплыла на противоположный конец бассейна.

– У меня получилось! Не могу поверить!

Мэрилин же на меня рассердилась:

Следующие несколько дней я только и думала о том, что же мне делать, где достать паспорт. У подружек был только один вариант – выйти за кого-нибудь замуж.

– Зачем ты меня обманула, если так великолепно плаваешь?

– Так в жизни не была в воде!

Вот так началась наша дружба. Иногда Мэрилин оставалась переночевать в моей комнате, если задерживалась на работе и не успевала добраться до своей квартиры на противоположном конце Лондона.

В один из вечеров, пока я плавала и пыталась придумать, как мне выкрутиться из этой ситуации с паспортом, мне пришла в голову гениальная идея:

– Мэрилин! Мне нужен твой паспорт!

– Что, зачем?

Я объяснила свою ситуацию.

– Варис, да ты сумасшедшая! Подделать паспорт! Представляешь, какие проблемы будут у тебя и у меня? Тебя больше никогда не пустят в страну, а меня еще и в тюрьму посадят. Стоят эти дурацкие съемки этого? Я думаю, что нет. Извини, я не готова так рисковать.

– Мэрилин, да ну послушай! Это же такое приключение, потом еще вспоминать будем! Я все продумала: мы пойдем на почту и там я напишу заявление на временный паспорт, на твое имя. Подделаю твою подпись, а фото вклею свое. Ну, пожалуйста! Ты не представляешь, какая это грандиозная возможность для меня!

Я уговаривала подругу не час, и не день, и не два. В конце концов она сдалась и согласилась на мою авантюру, как раз за пару дней до моего отъезда в Марокко. Ночь накануне я должна была переночевать у нее. По пути домой она места себе не находила, а я все повторяла: «Мэрилин, доверься мне, все будет хорошо».

– Нужно просто верить. Все будет отлично.

– Ой, да иди ты знаешь куда, Варис… Знаешь, во что я верю? Что малейшее отступление от плана, малейшее неожиданное происшествие, и вся моя жизнь улетит в трубу.

Я предложила провести вечер за каким-нибудь веселым фильмом и вкусностями из китайской забегаловки – отметить мой отъезд. Едва мы добрались до дома, у Мэрилин все же сдали нервы, и она попросила паспорт обратно:

– Варис, извини. Я не могу, это слишком большой риск. Отдай паспорт, я спрячу его куда подальше.

Я с грустью вернула его, понимая, как на моих глазах рушатся все мои мечты. Смириться с этим я не могла.

– Хорошо, держи. Я не буду настаивать. Не хочу, чтобы ты шла на это, не будучи уверенной на все сто. Поступим так, как хочешь.

На самом деле, как только Мэрилин заснула, я начала планомерно обыскивать ее комнату. У нее было очень много книг, и мое чутье мне подсказывало, что в одной из них как раз спрятан мой паспорт. Я очень торопилась, потому что лимузин должен был приехать за мной на рассвете. Шлеп! Как я и предполагала, паспорт выпал из одной книги. Утром я тихонько улизнула и стала дожидаться водителя на улице, иначе бы он перебудил весь дом и моя уловка раскрылась для Мэрилин и ее мамы. В семь часов мы поехали в Хитроу.

Выехать из Англии было нетрудно. Съемки прошли очень легко, я попала в несколько эпизодов, где должна была изображать одну из красоток, отдыхающих у бассейна. Была еще одна сцена – мы сидели в потрясающем доме в Касабланке и пили чай, и тут в комнату, провалив потолок, вваливается Джеймс Бонд. Мы по сценарию должны были заламывать руки и кричать что-то вроде «О Аллах!».

В перерывах между съемками мы слонялись по дому, отдыхали у бассейна и очень много ели. Я была рада быть на солнце – после стольких лет в сером промозглом Лондоне было чудесно вновь чувствовать на коже припекающие лучи солнца. Я держалась обособленно, потому что не знала, как начать общаться с киношниками. Они все были такие красивые, уверенные, отлично говорили на английском и знали друг друга много лет – их общество казалось мне закрытым и привилегированным. Вечерами я выходила пообщаться с «матушками», сидевшими на крылечках домов. Ни они, ни я не знали языков, поэтому в основном мы просто перебрасывались парочкой знакомых слов и улыбались друг другу.

Я была рада быть на солнце – после стольких лет в сером промозглом Лондоне было чудесно вновь чувствовать на коже припекающие лучи солнца.