Цветок с пятью лепестками

Голос мужчины был грубым, низким, и Кира вздрогнула. Она ответила по-французски, стараясь говорить максимально спокойно.

— Я не говорю по-итальянски! Мы пришли за девушкой. Она здесь.

Монах, священник, кем бы он ни был, секунду помолчал, а потом продолжил раздраженным тоном.

— Vadavia. Iltuoturnononè ancoraarrivato! Esci!2

Маттео сделал шаг вперед.

— Кто ты, чтобы останавливать меня, Маттео Болони?

— Убирайся и ты! Здесь собрались истинные сыны церкви вершить свой суд!

Мужчина поднял руку, и вновь Кира уловила на секунду блеск металла. Тень за спиной неизвестного вдруг словно ожила и вытолкнула еще один силуэт. Мужчина зашатался и начал валиться вперед, но ему не дали упасть. Мягко опустив тело в тень, женщина сделала неслышный шаг им навстречу.

— Внутри храма много людей. Может быть, с оружием. Почему ты не отвечаешь на звонки, девушка?

Эту женщину Кира, кажется, видела мельком. Да, она была в Польше. Но как ее звали, она не помнила.

— Кто ты?

Милан взял девушку под руку и, склонившись к уху, еле слышно проговорил.

— Я ее знаю. Мы встречались.

Он не стал отодвигаться, и дыхание мужчины согревало и наполняло ее хоть какой-то уверенностью.

Сара продемонстрировала пистолет, которым еще несколько секунд назад им, не раздумывая, угрожал неизвестный.

— Можете не шептаться. Я знаю вас всех и все про вас всех.

Маттео выступил из-за спины Киры и, не обращая внимания на оружие, сделал несколько шагов вперед.

— Я надеюсь остановить происходящее в храме. Эти люди являются служителями церкви, и они обязаны подчиниться.

Сара смотрела на него несколько мгновений, словно раздумывая над его словами. Потом покачала головой и протянула оружие.

— Они вас не послушаются. Но попытаться всегда можете. А ты, девушка, не ходи туда. Скоро приедет Анна и несколько девушек. Потом, может быть, удастся покончить со всем этим.

Губы Киры внезапно пересохли, и она почувствовала, что не в состоянии разомкнуть их и произнести ни слова. Но она должна была.

— Я не могу ждать. Уршула… С ней может произойти ужасное.

Теперь Сара с таким же вниманием рассматривала девушку. Кира стояла, замерев, словно зверек, пытающийся избежать взгляда хищника. В женщине, стоящей перед ней, ощущался отголосок стихий. Она уже однажды чувствовала такое, не очень давно. Сила, которая словно надломилась, и уверенность, которая достигается с помощью прилагаемых невероятных усилий.

— Столько в тебе всего. Я всеравно не смогу задержать такую, как ты. Попробуй…

Теперь путь в темноту был свободен, и она, постаравшись унять возникшую неизвестно откуда дрожь, сделала первый шаг между белых колонн.

Милан опередил ее уже у самого входа и с видимым усилием попробовал открыть створки пошире. Она шагнула в неосвещенный холл, застеленный, судя по всему, мраморными плитами. Двигаться в совершенной темноте не хотелось, но не успела она об этом подумать, как за спиной уже загорелись экраны телефонов, осветив впереди еще одни двери, правда, не такие большие, но совершенно точно закрытые.

Шаг, еще шаг. Двери, за которыми была неизвестность и что-то еще. Казалось, за этими дверями ожидал ужас. Что-то давило изнутри, словно хотело вырваться и поглотить не только ее, но, может быть, и всех, кто рядом: на площади, в машине, дальше и дальше — весь мир.

Кира неуверенно обернулась. Лицо Милана было невидно в темноте, но едва заметный кивок она смогла заметить. Он тоже что-то ощущал. Маттео, стоящий буквально в шаге, прижимал левую руку к виску.

— Из-за этого я не могу участвовать в экзорцизмах. Эта темная энергия, вырывающаяся наружу, не позволяет мыслить.

— Но это никак не связано с Уршулой! Это — само по себе!

Иезуит покачал головой.

— Это всегда предшествует обрядам. Поэтому я никогда в них не участвую.

Кира отвернулась. Все в душе клокотало. “Он не участвует, какой ранимый мужчина! Конечно, у тебя же есть другие, не такие тонкие натуры. Подходящие для общения с этим. Что же Это такое, там, внутри?”