Цветок с тремя листьями (СИ)

— Тсс… — господин коснулся пальцами его губ.

— Ничего. Просто проводи меня к Нэнэ. Я не могу уснуть.

Путь по коридорам замка показался Киёмасе бесконечным. Он остановился под дверями, пропуская его светлость вперед, и намеревался остаться, чтобы охранять его сон. Но господин Хидэёси только покачал головой и велел ему уходить.

Не зная, чем занять себя до рассвета, Киёмаса прилег на постель… и тут же уснул. И проснулся только тогда, когда утреннее солнце полностью осветило комнату.

Свист воздуха, рассекаемого клинком, оказывал волшебное действие. Спустя несколько минут Киёмаса уже не думал ни о чем.

— Киёмаса.

Он резко остановился, не завершив выпад, и обернулся, лишь слегка отставив меч в сторону.

— Мицунари. Что тебе нужно?

— Я хочу с тобой поговорить.

Киёмаса рассмеялся:

— Поговорить? Что-то я не вижу при тебе меча.

— Киёмаса, ты не поверишь, есть люди, которые умеют разговаривать словами.

— …Но, как правило, недолго, — усмехнулся Киёмаса и мазнул перед носом Мицунари мечом.

Тот даже не моргнул:

— Если я сейчас рассмеюсь твоей великолепной шутке, ты соизволишь со мной побеседовать?

— А я и не отказывал, — Киёмаса опустил меч. — А что, ты все-таки решил милостиво подарить мне свое прощение? Если да — то ты зря пришел. Я лично прощать тебя не собираюсь. Хотя и убивать пока тоже.

— Как ты любишь пустое бахвальство. Нет, я до сих пор считаю, что тебя следовало лишить земель и отправить обратно в деревню. Может быть, рис у тебя получится сажать лучше, чем воевать.

— Мицунари! — Киёмаса схватил его за плечо и сжал что есть силы.

— Тебе лучше отпустить меня, — тихо прошипел Мицунари сквозь зубы.

— Мне следовало свернуть тебе шею, еще когда ты сходил с корабля. Жаль, меня там не было, — Киёмаса разжал пальцы.

Мицунари пошатнулся и едва не упал.

— Ты идиот, Киёмаса. Идиот и редкостная скотина. Думающая только о себе.

— Я? О себе? Ты ничего не забыл? Например, то, что Ёсицугу — не только твой друг?

— Ты всю жизнь ему завидовал. Потому что он всегда был во всем лучше тебя. И даже его болезнь этого не изменила.

— Изменила… — тихо пробормотал Киёмаса. — Даже если я сто раз превзошел его в воинском искусстве, я никогда уже этого не узнаю.

— И именно поэтому ты так настаивал на том, чтобы Ёсицугу возглавил инспекцию?

— Я настаивал на этом, потому что из тебя, Мицунари, военный инспектор, как из меня актер театра Но!

— Брось, Киёмаса. Мне противны эти оправдания. Ты желал ему смерти. Я собственными ушами слышал, как ты сказал ему при встрече: «Очень надеюсь, что ты останешься в этой земле».

Мицунари смотрел Киёмасе прямо в глаза, не мигая. Киёмаса сжал зубы, и его губы задергались. Он помолчал некоторое время, а потом выдохнул:

— Ну ты и кретин.

— Может, и так. Вот только кто тогда ты? Я знаю, что вы много лет были в ссоре. Но не думал, что ты опустишься до мелкой подлости. Мне всегда казалось, что ты предпочитаешь меч. Но ты — ты боялся Отани Ёсицугу… даже такого. Что же… Сейчас ты можешь быть спокоен. После той поездки он не покидает больше своего поместья. А письма пишет его секретарь. Под диктовку.

— Мне это известно, Мицунари. Ты не поверишь, но я тоже получаю от него письма.

— Что?! Он пишет тебе?

— Да. Ты все сказал?

— О чем вообще можно говорить с тобой? Ты прав, я глупец. Мне не стоило приходить. Мне вообще следовало оставить тебя подыхать в Корее. Ты не заслуживаешь большего.

— А вот с этим я как-нибудь справился бы без тебя.

Киёмаса отвернулся, досадуя мысленно, что так и не удалось завершить тренировку, и направился к распахнутым дверям. Ничего, он закончит позже. Когда этот, наконец, заткнется и уйдет.

— Ты просто трус, Киёмаса. И всегда таким был.

Киёмаса замер, развернулся и в один прыжок снова оказался рядом с Мицунари.

— Что ты сказал?! — выдохнул он, схватив его за грудки. И рывком поднял в воздух.

— Отпусти, — сдавленно прохрипел тот, и Киёмаса почувствовал, как под самый узел пояса хакама ему уперся кончик клинка.

Он выпустил воротник Мицунари и почти согнулся пополам от хохота:

— Ты никогда не изменишься, Мицунари.

— Ты тоже. Чем глупее и пошлее шутка, тем больше она тебе нравится. Я пришел не для того, чтобы мы сводили старые счеты. Речь пойдет о жизни и безопасности его светлости.

Мицунари поправил одежду и вернул танто за пояс.

— Что? — Киёмаса мгновенно выпрямился. — Что-то случилось сегодня ночью?

— С чего ты взял? — надменно спросил Мицунари.

— Случилось… ты на свою морду взгляни: у тебя аж глаз дернулся. И я видел ночью его светлость. Он сказал, что не может заснуть, просил проводить его… что произошло на самом деле?

— А… нет, — Мицунари рассеяно посмотрел по сторонам. — Мы так и будем здесь стоять на виду у половины замка?

— Ну, пойдем, на крыльцо сядем, — ухмыльнулся Киемаса, — хочешь, тебе чаю принесут, если у тебя без него язык присыхает?

— Благодарю, обойдусь.