Цветок с тремя листьями (СИ)

— Я… понимаю, к чему вы клоните. Мне не хуже, а может, и лучше, чем вам, известны сплетни и слухи, которые ходят вокруг всего этого. Вы тоже считаете, что боги отвернулись от его светлости и это кара, ниспосланная ими?

— Нет, я вовсе так не считаю. Я всего лишь хотел сказать, что люди смертны, и стоит ли искать в этом немилость богов или козни людей?

Мицунари сцепил пальцы и некоторое время смотрел на свои руки. Потом поднял взгляд и внимательно посмотрел на собеседника:

— Нет. В том, что боги здесь ни при чем, я абсолютно уверен. Если бы в их воле было лишить его светлость наследника, они не даровали бы ему юного господина Хироимару. Наоборот, в его появлении на свет я вижу высшее проявление справедливости. И это приносит моей душе долгожданный покой. И именно поэтому я настроен настолько решительно. Это дело рук людей, а не богов.

— Что же. Не буду с вами спорить. Но мне бы хотелось услышать нечто более весомое, чем философия. Я думаю, вы понимаете меня.

— Конечно. Позвольте вам рассказать одну историю.

Иэясу кивнул в знак согласия, и улыбка снова скользнула по лицу Мицунари. Сейчас он подошел вплотную к опасной черте. И уже был готов сделать свой ход. И, если ошибется — поплатится за свою неудачу.

— Я уверен, вам эта история известна не хуже меня. Но прошу разрешения ее напомнить. Много, очень много лет назад, один могущественный дайме произвел на свет троих сыновей. Один из них стал его наследником, а двое других — приемными сыновьями в менее могущественных, но, тем не менее, довольно сильный родах. И надо же было такому случиться — через некоторое время они оказались единственными наследниками этих родов. Люди смертны, так вы сказали? К прямым наследникам тех семей смерть приходила особенно охотно. Впрочем, может, и не стоит повторять слухи: время тогда было неспокойное, но я все же осмелюсь предположить, что это точно не было волей богов.

Иэясу слегка передвинулся вперед и посмотрел на Мицунари с неподдельным интересом:

— Вот как… Вы, что же, подозреваете в произошедшем господина Мори Тэрумото?

— Я, кажется, не называл имен, господин Токугава.

— Ну, вы же сами сказали: мы говорим честно и откровенно. История рода Мори мне известна, и политика господина Мори Мотонари может вызывать у кого-то восхищение, а у кого-то презрение, но разве его сыновья, господа Кобаякава Такэкагэ и Киккава Мотохару не служат его светлости со всем почтением и усердием? И разве есть причины подозревать их в чем-то? Да и выгоды для господина Мори Тэрумото я никакой не вижу. Признаться, вы озадачили меня.

— А я и не говорил, что подозреваю кого-то из семьи Мори. Хотя не стал бы совершенно списывать их со счетов, — Мицунари снова улыбнулся.

— Тогда к чему эта история? Кого же вы подозреваете?

Улыбка Мицунари стала шире, он снова вернул руки на колени и посмотрел Иэясу прямо в глаза:

— Вас, господин Токугава.

Иэясу закрыл рот ладонью и покачал головой. В его взгляде мелькнула легкая грусть, он медленно опустил руку и печально улыбнулся:

— А много ли людей знает, что вы отправились ко мне?

— Что? Какое это имеет значение?

— Господин Мицунари, вы смелый, но отнюдь не глупый человек. Наверняка вы подстраховались перед тем, как прийти ко мне с подобными обвинениями. И я уверен, что его светлость прекрасно знает о вашем визите ко мне. Что же мне делать? — Иэясу поднял глаза, словно задумался, а потом, сжав ладонь в кулак, поднял руку и выбросил вверх указательный палец. — О! Пожалуй, скажу так: я, зная, что вы правая рука его светлости, отнесся к вам со всем доверием, и вас не стали обыскивать на входе. Тем более что это правда. А вы, обвинив меня в тайном заговоре и заявив, что все равно не сможете ничего доказать, напали на меня и пытались убить. Но мои люди успели вовремя. И, конечно, я приму искренние извинения его светлости за ужасающее поведение его верного вассала и не буду готовить войска к нападению на Осаку. Как вам такой вариант?

— Вы… угрожаете мне? — Мицунари прищурил глаза.

— Нет, конечно! — Иэясу искренне рассмеялся. — Я безмерно восхищен вашим мужеством. Не каждый бы решился своей смертью доказать свою правоту или просто проверить, не допустил ли он ошибку. Ведь если я убью вас, ваш господин, даже если и не сможет мне ничего предъявить, все равно будет знать, так?

— Именно, — с улыбкой согласился Мицунари.

— Умно, что я могу сказать. Но… тогда лучше сделать так. Вы сейчас спокойно покинете мой дом, так ни в чем и не убедившись точно, и продолжите искать доказательства. Но… У вас, с вашей известной всем прямотой и честностью, множество врагов. Ну и кроме прочего, мы уже говорили о том, что люди смертны.

— Разве тот, кто желает убить тайно, предупреждает об этом, господин Токугава?

— Ах, какая незадача… — Иэясу всплеснул руками и снова рассмеялся. — Вот вы меня и поймали. Нет, я вовсе не хочу вас убивать, вы мне ужасно нравитесь. Терпеть не могу убивать симпатичных мне людей.

— Я… несказанно рад этому. Кому не приятно пожить на этом свете еще немного?