Цветок с тремя листьями (СИ)

— Да, разумеется, — сказал Хидэёси, — раздай. Я понимаю, что такие письма нужно писать лично, но я решил не смущать наших деток лишний раз, я прав, Иэясу?

Иэясу медленно поклонился:

— Я всецело доверяю в этом вопросе господину Мицунари.

Мицунари метнул на него такой взгляд, что казалось: бумага в его руках полыхнет. И, словно она действительно нагрелась, поспешил выпустить листы из своих рук, буквально впихнув их Киёмасае и Хидэтаде.

Хидэтада пробежал текст глазами, и даже его шея стала красной. Он молчал.

Киёмаса едва взглянул и положил лист на столик:

— Это надо кровью подписывать или тушь сойдет?

— Конечно кровью, Киёмаса! Это же серьезные обязательства, и речь идет о чувствах! Разве подойдет для этого обычная тушь?

Киёмаса пожал плечами и потянулся к поясу.

— Погоди, — Хидэёси поднял руку и повернулся к Хидэтаде. — А ты, Хидэтада? Готов подписать клятву о любви и верности? Это ведь не пустые слова.

— Д-да… ваша светлость.

— Отлично, — Хидэёси покачал головой, — э-эх… Хидэтада… Ну вот честное слово, от тебя меньше всего такого ожидал. Разве я не водил тебя к самым красивым и нежным таю[28]? А та девочка, забыл, как зовут… Прекрасна, как майский цветок, я мог ее себе оставить, но для тебя не пожалел. Ни один мужчина даже не касался ее до тебя. Я уже ничего не буду говорить о твоей невесте, которой ты посвящал удивительные стихи. И — вот это! Повернись, Киёмаса, пусть еще как следует посмотрит на твою рожу при свете дня. Нет, Хидэтада, ты серьезно? Твое сердце смогла тронуть вот эта, прошу прощения, красота неземная?

Киёмаса послушно повернулся и даже наклонился, словно хотел позволить Хидэтаде лучше себя разглядеть.

— Ваша светлость… — Хидэтада поднял глаза, но тут же снова их опустил и пробормотал: — Это… совсем другое…

— Ну да, — Хидэёси всплеснул руками, — ты думаешь, я не понимаю? Понимаю. Мужская любовь, воспетая лучшими поэтами, священные чувства, которые воин проносит в своем сердце через всю жизнь. Ты просто не смог устоять перед… обаянием Киёмасы и сдался на милость победителя. Я понимаю. Но ты точно хорошо подумал?

— Ваша светлость… — прервал его Иэясу, — прошу меня простить, но мне кажется, вы слишком сильно смущаете мальчика. Это очень личный и деликатный вопрос. Признаваться в своих чувствах прилюдно достаточно тяжело и для взрослого человека. И… я могу взглянуть на договор?

— А, конечно же, Иэясу, взгляни. А то твой сын от волнения может не заметить чего-нибудь важного. Вдруг он не готов заботиться о детях Киёмасы в случае его смерти? Жизнь воина полна опасностей и неожиданностей.

Хидэтада протянул лист отцу, стараясь не встречаться с ним взглядом. Иэясу углубился в чтение.

— Хм… — наконец сказал он, — а если у Хидэтады родится только одна дочь? — Он выразительно посмотрел на Мицунари.

— Не стесняйся, при нем можно говорить. Соглашение о браке дочери Хидэтады и моего Хирои он уже тоже подготовил. И, разумеется, мой сын обладает правом первенства. Но ведь ничего не мешает Хидэтаде, если что, удочерить девочку из хорошей семьи. Киёмаса, ты не возражаешь, если женой твоего сына станет не родная дочь Хидэтады?

Киёмаса снова пожал плечами:

— Главное, чтобы здоровая была. И детей рожала.

— Вот как у Киёмасы все просто, а? Завидую ему! — воскликнул Хидэёси и повернулся к Иэясу. — Ну, что? Подходящий договор, а, Иэясу? Сам же понимаешь: нехорошо, чтобы наши дети прятались по кустам, словно делают что-то недостойное, ведь так? Опять же, слухи пойдут, зачем они нам перед свадьбой? Вовсе ни к чему.

— Согласен, — Иэясу вновь поклонился и двумя руками протянул лист Хидэтаде. А встретившись с ним взглядом, едва заметно прикрыл глаза.

— Ну, раз все формальности завершены, можете, наконец, поставить свою подпись, — радостно провозгласил Хидэёси.

Киёмаса наклонился, тщательно вывел кистью внизу листа свое имя, подцепил цубу[29] своего меча и провел указательным пальцем по лезвию. Затем приложил палец к бумаге. Хидэтада выдохнул и старательно проделал то же самое.

— Прекрасно! Мицунари, подай мне листы. А теперь мы с Иэясу тоже поставим свои подписи, ведь ты не против, Иэясу? Как отцы этих мальчиков мы обязаны засвидетельствовать свое согласие.

— Конечно, я не против, давайте лист, — Иэясу протянул руку.

— Вот и превосходно, — сказал Хидэёси, когда все было закончено, — что же… Завтра приходи ко мне, мы решим еще один вопрос. А пока — забирай своего шалопая с глаз моих, он сломал мою картину мира.

* * *

Хидэтада с трудом выбрался из паланкина, ноги подгибались, его трясло. Он даже взгляда не смел поднять на спину отца, спокойно шествующего впереди. Сколько дней назад он покинул поместье? Казалось, уже прошло много лет. Несмотря на привычную обстановку, знакомые лица слуг и родные стены, он совершенно не чувствовал себя дома. Даже пол был зыбким, словно он ступал по тропинке, проложенной по болоту. Или по морскому песку. Хотелось упасть и больше не подниматься.