Цветок смерти, или Правдивая история Рас-Альхага, единственного мага, который умел колдовать без головы (СИ)

Даже у меня, мало смыслящего в воинском деле, исход осады не вызывал сомнений. Помощи нам ждать неоткуда, разве что герцог Орли появится, грозно потрясая бумагами об отречении. Прочные стены хороши, но есть их не станешь. А без пищи и воды мы долго не продержимся.

— Коли доблестные господа рыцари дозволят молвить старому Ирге…

— Не до болтовни! — оборвал горца Браго. — Дай только выбраться из этого каменного мешка…

— Каменных ворот, доблестный господин.

— Ну, я и говорю, каменного савана. Если выберемся, я готов слушать тебя денно и нощно. Клянусь своим клинком!

— Так Ирга об чем толкует? Коли почтенные господа смерти пытают, тогда Ирга запрет уста на замок. Но уговор-то каков был? Уговор-то был вести доблестных рыцарей через горы да поскорее, ибо они имеют во времени нужду. А Ирга своему слову верен, — невозмутимо продолжал горец. — Изволили ли вы заприметить лазы в стене? То не драконьих когтей следы и не гигантских червей ходы. Глупый старый Ирга откроет страшную тайну, которую передал ему отец, а отцу — дед, а деду — дедов дед. Веками хранил ее род Ирги.

— Есть, что сказать — не томи, а нет — так помолчи! — топнула ногой Сагитта. Болтовня Ирги кого угодно могла свести с ума.

Горец понизил голос до шепота:

— Две створки у ворот, две твердыни с незапамятных времен берегут горы. Одна стоит здесь, у Ледяной скалы, а ее родная сестра расположена в двадцати днях пути на севере, у подножия Белой вершины. Но с дозволения Хозяина подземных чертогов Ирга проведет господ тайной тропой, и три шестидневья обернутся четыремя днями.

— Ты брешешь? — не поверил Браго.

— О, Ирга покажет!

Горец проворно побежал в зал без окон, который я принял за пещеру, по-паучьи вскарабкался по стене вверх и исчез.

— Сын летучей мыши! — выругался Альхаг.

Вместе с Сагиттой он последовал за горцем и стал свидетелем его исчезновения. Текли минуты. Когда я уверился в том, что наш проводник трусливо сбежал, из-под свода упала лохматая веревка.

— Ирга держит слово!

Колдуны замерли в раздумьях. Они не привыкли доверять безоглядно, слишком многое было поставлено на кон. Я вспомнил подслушанный разговор и слова Альхага о предательстве, вспомнил речи герцога Орли и невысказанные сомнения колдуна в принце. Никем не понукаемый, я ухватился за веревку и принялся карабкаться наверх.

Проныра рассказывал, как в детстве он находился в услужении у одного важного господина. Господин тот имел огромный парк, в котором — неслыханное чудо! — били фонтаны. Вода в них поступала по трубам, проложенным под землей, и перетекала от одного к другому. Вот только трубы частенько засорялись, и тогда диковина делалась дикостью, вонючей и безобразной. Чтобы чистить фонтаны, господин посылал в трубы мальчишек, ибо взрослому человеку в подземные ходы было не пролезть.

Я глядел на черный лаз, в глубине которого исчез Ирга, и вспоминал Проныру. Я не отличался его тщедушием. Лаз же выглядел чрезвычайно тесным, будто действительно был проложен червями для своих червивых нужд. Но внизу ждали Альхаг и Сагитта, а под стенами крепости начищали мечи враги.

Я помянул Госпожу Удачу и принялся протискиваться.

Камень плотно спеленал меня. Я ерзал, крутился и извивался всем телом, отвоевывая каждую пядь пространства. Мое дорогое платье трещало по швам. Ножны до синяков впечатались в бедро. Несмотря на царивший в крепости холод, я взопрел. В какой-то момент мне почудилась, будто мне не выбраться уже никогда, зажатый между каменными сводами, я навсегда останусь в этой червоточине, обездвижусь и пропитаюсь холодом. Стараясь не поддаваться панике, я выдохнул и отчаянно дернулся вперед. Хрустнули кости. Словно пробка из бутылки, я вылетел в маленькую пещерку, взметнув нерастревоженную вековую пыль.

— Ох, не бережетесь вы, доблестный господин Подменыш! Ох, не бережетесь! — услыхал я знакомый голос.

Надо мною стоял Ирга. В руках проводника потрескивал факел. Целая груда их валялась тут же в пыли. Веревка, за которую я цеплялся, была привязана к железному кольцу, вбитому в стену. Предусмотрительными людьми были предки горца!

Я сидел на наклонном уступе шагов десяти шириной. Влево и вправо уступ сужался, постепенно сходя на нет. Сверху, покрытая инеем, нависала скала. Из трещин ее свисали древесные корни и тянулись дальше, в темноту. Интересно, что за деревья вырастают, питаясь не водой, а самой полночью? Какие она способна давать живительные силы? Нам предстояло это узнать, ибо в полночь лежал и наш путь.

— Здесь проход, — крикнул я, поскольку на той стороне ждали моего ответа, а повторно ползти через червоточину мне не улыбалось. — Только очень тесный.

Я был услышан. Сагитта приземлилась на уступ легко и изящно. Следом появились воины: отчаянно ругавшийся Браго, молчаливый Драко и как всегда безупречный Данко. Принц был последним. Его подхватили, не дали упасть.

На мой вопросительный взгляд колдунья пояснила:

— Альхаг задержит преследователей.