Цветок смерти, или Правдивая история Рас-Альхага, единственного мага, который умел колдовать без головы (СИ)

Победа над колдуном столь возвысила меня в глазах северян, что эти суровые люди наградили меня высочайшим титулом, не требуя подтверждения его на поле брани. Они называли меня арлом — вождем, за которым готовы идти в сражение. Крики толпы наполнили меня невероятной гордостью. Я поискал глазами Сагитту, чтобы она разделила со мной триумф, но место на трибуне подле принцессы пустовало. Я вспомнил, какой ценой давалось Сагитте колдовство. Если колдунье стало плохо, вряд ли она захотела бы иметь свидетелей своей слабости.

Всем весом оседая на поддерживающих меня воинов, я покинул ристалище. Объединенными стараниями Браго и Драко я был препровожден во дворец, где лейб-медик занялся моими ранами. Удерживать ясность рассудка казалось невыразимо трудным. Голова моя кружилось сильнее и сильнее, я соскальзывал в сон. Воодушевление постепенно сходило, ему на смену во всем теле воцарилась боль. Цепкая ее хватка как нельзя лучше напоминала мне, что я остался в живых: эти ноющие при каждом вздохе ребра! это пульсирующее, точно охваченное пламенем, плечо!

— Глотните, ваше высочество! — предложил Браго.

От всех болезней воин признавал только одно средство. Дрожащей от усталости рукой я принял флягу. Брага бежала по подбородку и стекала на запятнанное кровью исподнее.

Вечером грянул бал: в жаркой ласке свечей, в переливах хрусталя, в шелесте шелков и шорохе парчи, в душном мареве пудры, благовоний и пряных вин, в смехе, в звоне сходящихся кубков. Пьяный не сколько брагой, сколько усталостью, я хорошо помню тот бал и одновременно не помню его совсем. В памяти сохранились детали, точно плиты мозаичного панно в обветшалом замке — четкие и ясные, с присущим каждой собственным узором, но вместе с тем лишенные малейшей взаимосвязи, одно сплошное мельтешение, цветной калейдоскоп без смысла.

Я помню собственный восторг и усталость, однако скорее додумываю ведущиеся за столом беседы. Я помню огромный пирог, в котором была спрятана стайка птиц, когда пирог разрезали, пернатые пленницы покинули свое узилище и взмыли под потолок, оглашая воздух сладкозвучными трелями. Я помню марципаны, украшением которых были цветы и листья из чистого золота, между тем, если вы спросите меня о вкусе подаваемых кушаний, мне останется лишь растерянно покачать головой. Я помню шумную братию танцоров и миннезингеров, наполнившую зал, однако тщетно ищу в памяти оправданье их присутствию.

Посреди веселья, будучи главной ему причиной, я тем не менее ощутил настоятельную потребность спастись бегством. Чувство это нарастало, и я покинул торжество, движение которого, подобно карете, увлекаемой испуганными лошадьми, уже не определялось кучером.

Я миновал огромные залы: Парадный, Портретный, Оружейный, Зал споров и Зал приемов. Я отворил двери библиотеки, надеясь застать там Сагитту — отсутствие колдуньи на балу обеспокоило меня. Библиотека пустовала. Длинные полки уходили ввысь и в темноту. Заполненные огромными фолиантами, они были точно зубы неведомого чудовища, в разверзнутую пасть которого я вступил. Пустовали и покои Сагитты: сквозняки колыхали кисти балдахина над стылым ложем, мгла гнездилась в распахнутом зеве камина, изготовившимися к прыжку хищниками горбились спинки диванов, сквозь потухшие зеркала струилась ночь. В последней надежде пошел я к себе, но и здесь царило безмолвие.

Нервное возбуждение, овладевшее мною, требовало выхода. Точно в лихорадке кинулся я обратно, повторяя только что пройденный путь — через гулкую темень залов, через спящие галереи, единственным звуком в которых был стук моих торопливых шагов, через пустынные лабиринты лестниц и переходов к свету, музыке и веселью праздника.

У фонтана, откуда непрерывной струйкой истекало вино, я отыскал Браго и Драко.

— Где Сагитта? — спросил я, задыхаясь от быстрой ходьбы. — Где она?

Воины ответили одновременно:

— На пиру, ест и веселится в вашу честь.

— С вами.

Оба были изрядно навеселе.

— Она ушла сразу после поединка, с тех пор я ее не видел.

Браго остановил проходящего мимо слугу:

— Ступай, отыщи колдунью Сагитту. Передашь, что их высочество желают ее видеть.

Воин подставил под фонтан опустевший кубок. Я мог видеть, как упругая струйка отскакивает от серебряных стенок и собирается в густую темную лужицу на дне. До краев наполнив кубок, Браго вложил его мне в руку:

— Ничто так не скрашивает ожидание, как глоток вина в компании верных друзей.

Не желая обидеть воина, я отхлебнул. Вино было солоно и отдавало кровью — похоже, я прокусил щеку от волнения.

Слуга вернулся ни с чем. Кланялся в пол, рассыпался в извинениях:

— Ну где только не искал: и по комнатам, и по залам, и в библиотеке был, и на балконах кричал, в оружейку ходил, даже на кухню заглянул. Как под лед затянуло вашу госпожу!