Цветок вампира - аконит

— Мой отец мог быть точно так же замешан в эту историю из долго, — защищала Костю я, сама боясь принять идею, что мой отец был злодеем в жизни Галины. Сколько я помнила Костю, он всегда был отзывчивым, заботливым. Да, порой его желание защитить выходило за рамки, как когда он, оберегая меня от угрозы, не давал продохнуть. Если отец и был способен на зло, то только из благой цели. Он не мог, не мог быть злодеем, что бы ни случилось в прошлом.

— Мог, — с лёгкой смешинкой, согласилась Галина, — Вот только это ничего не меняет. Он отнял моё дитя. Последнюю память о моём существовании и, должен поплатиться за это.

Стоило Галине это произнести, как в одно лёгкое движение, едва различимое для взгляда, вампирша оказалась прямо перед моим лицом и со сладострастной улыбкой занесла руку с широко расставленными хищными пальцами над горлом. Казалось, вот-вот она вспорет длинными когтями горло и всё, что я когда-либо знала, впитает в себя жадно вместе с кровью девственно белый снег. От охватившего ужаса я зажмурилась и вскрикнула, но удара не последовало. Пришлось приложить усилие, чтобы вновь открыть глаза, делая это с опаской: вдруг Галина только и ждёт обманчивого облегчения, стремясь насладиться сполна моим страхом.

— Я бы убила тебя прямо сейчас, наслаждаясь каждой каплей животворящей жидкости, так поспешно переливающейся по столь юному телу. Ты даже не можешь представить, какой сладкой мне кажется месть, после всех тех дней заточения и понимания, на ком лежит вина, — Галина обнажила клыки, а выражение её лица выглядело пугающе решительным: — Но, я не стану. Ради своего сына.

Вампирша многозначительно перевела взгляд на Ника и одарила его мягкой улыбкой, переполненной заботой и любовью. Перемена настроений Галины казалась мне столь стремительной, что чем дольше я находилась рядом, тем меньше могла предсказать действия женщины. Непредсказуемость, граничащая с безумием, делала её опасным врагом, заставляющем всё моё тело замереть. Лишь когда Галина демонстративно отступила в сторону, оцепенение перестало иметь надо мной власть.

— Ты не могла бы нас недолго оставить? — сказал матери Никита тонном, совсем не напоминающим просьбу, подчёркивая решение.

— Оставить? — недобро ухмыльнулась Галина: — Как тогда, в лесу, решив, что разберёшься со всем сам, а девчонка в итоге ушла?

Ник никак не прокомментировал вопрос матери, а мне оставалось только догадываться, что Галина имела в виду. Страх сменялся волнами ярости, поднимая цунами внутри меня. Мысли путались, а нечто новое, почти животное проклёвывалось в подсознании тихим голосом, который пока не умел перевоплощать желания в слова, но искренне пытался. Эта только зародившаяся часть меня, питала искреннюю ненависть к вампирам рядом и призывала покончить с угрозой здесь и сейчас, словно могла хватить сил. Наверное, так и чувствует себя загнанный в угол человек, цепляясь за последнюю спасительную идею, что всё ещё поправимо и даже у имеющегося в арсенале тела есть другие, глубоко сокрытые возможности. Приятный самообман, лишь бы не принять мысль о собственной беспомощности и необратимости происходящего. В одном я была уверена наверняка: спасения ждать неоткуда.

Каримов испытывающее посмотрел на мать и со стороны казалось, будто между ними происходит невидимое человеческому глазу противостояние. Вскоре Галина улыбнулась лишь уголком губ, после чего скрылась в густой чаще леса, оставив нас наедине. Хотелось с облегчением выдохнуть, но я быстро поймала себя на этом желании и остановилась. Ещё ничего не кончено.

— Послушай, — Ник бережно взял мою ладонь в свои и от этого прикосновения, привычные струны души вновь затрепетали, вспоминая былую любовь и заботу: — Она наверняка не уйдёт далеко, и я не могу помочь тебе просто сбежать.

Каримов заглянул в мои глаза, точно пытаясь нащупать, за что ухватиться, лишь бы получить желаемое. Худшим было то, что смотря на знакомое, почти родное, лица, все чувства, которые отчаянно я пыталась запереть под семью замками, стремясь уберечь семью от нового горя, предательски рвались наружу и бороться почти не оставалось сил.

— Но выход есть. И мать устроит компромисс, но я уверен, что он устроит тебя…

Ник сделала паузу, давая мне возможность прислушаться к уже сказанному внимательнее. Он осторожно поглаживал мою ладонь большими пальцами, точно пытаясь согреть, но я уже давно не чувствовала холода. Внутреннее противостояние охватывало всю меня. Одновременно хотелось отпрянуть от Никиты, и рвануть изо всех оставшихся прочь, надеясь найти помощь. Другая же часть меня мечтала раствориться в объятиях знакомых рук и забыть обо всех тайнах прошлого, сладостно предаваясь настоящему, но я понимала, насколько абсурдным выглядело это желание – оно не могло спасти отца.

— Говори. Если это как-то может спасти Костю… — начала я, но Ник поспешил меня успокоить.