Цветок вампира – аконит

Бороться решили в лучших традициях: чтобы отпугнуть одного ужасного зверя, притворялись другим. Побольше да посильнее. Разводили костры, наряжались в злых духов и тем самым надеялись отогнать от семьи непрошеных гостей. Пели, почитали самых великих для защиты. А называть праздник Днем всех святых начали с подачи папы Бонифация IV, когда христианство стало набирать популярность, таким образом подменив привычную для жителей традицию Самайна более желательным для церкви прославлением святых и мучеников. Вот только ничего у них не вышло, и Самайн продолжают отмечать до сих пор.

Я наблюдала за отцом, пока он слушал монолог Даши. Чем дольше одноклассница говорила, тем сильнее морщился лоб папы и сводились брови. Не ожидал Костя такого долгого рассказа на скромный интерес. Но вот Даша замолчала, посчитав ответ исчерпывающим, однако отец уточнил:

– Подожди, но как же тогда само название Хэллоуин? Оно-то откуда взялось, как и идея о поклонениях Сатане в этот день?

– Про поклонения Сатане не подскажу. Там не отследить. Наверное, кто-то что-то в свое время недопонял или же просто не попытался разобраться в предыстории. Или же пытались страшилками отвернуть людей от Самайна и сделать христианский праздник более привлекательным на контрасте. В древности я еще могу понять, но во времена Интернета… – Даша сделала многозначительную паузу, а после продолжила: – Вот с названием все довольно просто, но чтобы понять, нужно знать английский.

Костя призадумался и неоднозначно покачал головой из стороны в сторону, оценивая свои знания:

– Ну кое-что, предположим, я знаю. Рассказывай, может, пойму.

– Я постараюсь попроще, – сказала Романова и очень медленно, разделяя каждый слог, произнесла: – Hal-low-een – это сокращение, первые упоминания о котором датируются XVI веком как All Hallows’ Even, где even означает evening – «вечер». Целиком фраза переводится как «Вечер всех святых». Со староанглийского находила еще вариант All hallow ees, который значил что-то вроде «Мессы всех святых», но тогда не до конца понятно, как слова могли сложиться в известное нам сокращение.

Костя посидел с вдумчивым выражением лица какое-то время и после резюмировал:

– Теперь все встало на свои места. Почти. Непонятно только до сих пор, почему дети в других странах стали наряжаться и требовать конфет.

– Да по-любому какой-нибудь владелец кондитерской все это и переиначил, – вмешалась в разговор Таня, и ее идея могла попасть в яблочко.

– Может, так все и было. Остается только догадываться. Это не то чтобы исторический факт, как мода наряжать елки на Рождество.

– С ними тоже связана какая-то история? – удивилась я.

– А как же, Ася, – даже не видя Дашу, я догадывалась, что она улыбается. – Елки, конечно, наряжали по разным поводам еще в древности, но настоящий бум случился после того, как жена правящего в то время в Британии короля Георга III устроила вечеринку и по германскому обычаю распорядилась украсить дерево. Гости были так изумлены, что каждый захотел поставить нечто подобное в своем доме. Проще говоря, впечатленная элита подражала королевскому двору, а за ними подтянулись и те, кто хотел добиться повыше положения в обществе. Время шло, и традиция разрослась настолько масштабно, что поставить елку к Рождеству превратилось в обычное дело для каждой семьи. Ой, дядь Кость, мы же поворот пропустили! Заболтала вас совсем.

– И правда, – отец махнул рукой, – ничего, сейчас на следующем сверну, не переживай. Недалеко уехали, я здесь хорошо все знаю.

* * *

Несмотря на то что в номере я больше не участвовала, Даша и Таня уговорили меня надеть костюм невесты Дракулы. Одноклассницы твердили, что я – неотъемлемая часть команды. Талисман, который будет смотреть на них из толпы и подсказывать движения при заминке. Мысль была хорошей, вот только пришлось девочкам напомнить, что я в целом мало представляла, каким танец задуман, ведь не была ни на одной из репетиций. Так или иначе, предложение немного ободрило и подняло настроение.

Последние два дня в школе пролетели незаметно, за исключением моментов, когда в поле зрения появлялся Никита. Каждый раз, смотря на него, я задумывалась, правильно ли поступила. Таня была права в одном: расставаться по телефону неправильно. Ни один человек не заслуживает такого, и я поняла это только задним числом, видя каждый раз отпечаток боли на лице Ника. Таком знакомом лице и, признаться честно, до сих пор любимом. Чувства стали тише на фоне опасности, что вместе с собой вносил в мою жизнь Каримов, но что еще я могла сделать? Моя семья достаточно настрадалась.