Цветок забвения

В двух словах, это было чертовски увлекательное путешествие. Илай вернулся в родное поместье совсем другим человеком, и это почувствовали все — от слуг до его братьев. Больше всего в нём удивляло то, что он жив. Все уже привыкли говорить о нём, как о покойнике, а тут вдруг Илай объявляется не просто целый, а посвежевший. Разлука с домом пошла ему на пользу… Чего не скажешь о самом доме.

Маяр не вышел встретить сына, сославшись на болезнь, хотя старик уже давно поправился и чувствовал себя даже слишком бодрым. Вернув себе власть в его отсутствие, Маяр вволю отыгрался на домашних за свою слабость и трусость, свидетелями которых они стали. В это нелёгкое время был ещё кое-кто нуждающийся в сдерживании. Окончательно распоясавшаяся после его «смерти» племянница. Больше всего страдающая от его опеки, она должна была меньше остальных радоваться его возвращению. Но Ями сбежала с крыльца, едва он успел войти в ворота. Она попыталась запрыгнуть на него по привычке, но, увидев ящик, просто скакала вокруг.

— Мастер, мастер! Я знала, что ты вернёшься! Я чувствовала это своим сер… своей печатью. — Она теребила кончик косы, закреплённый золотой заколкой. — Я следила тут за всем в твоё отсутствие и тренировалась каждый день. Я изобрела новую технику, чтобы тут никто не размяк в твоё отсутствие. «Убийственный захват». Показать?

Глядя на неё, Илай невольно вспоминал Эвера, точнее яростное желание того разорвать «проклятье», которое передавалось от учителя ученику. Теперь это проклятье легло на Илая…

— Эй! — Девочка заколотила по двери, которую он закрыл перед её носом. — Разве ты привёз его не мне? Там же мой подарок, да? Я ждала тебя сильнее остальных, так что он должен быть именно таким огромным!

Открыв ящик, Илай с наслаждением, которое мог бы понять лишь первый из Калек, достал «подарок» и положил его на свою кровать. После чего переклеил печати с ящика на двери и окна. Добавил к ним ещё парочку новых для надёжности.

И вздохнул с облегчением впервые за два месяца обратного путешествия.

Теперь всё на своих местах.

Илай наслаждался несвойственным этому дому покоем весь оставшийся день. И даже когда вечером заморосил дождь, он не вышел в сад. Наконец-то здесь появилось что-то, что примиряло его со всем безумием, творящимся в этих стенах. Выйти и обуздать это безумие он решился нескоро, упрямо игнорируя свои обязанности ещё несколько дней. Кто-то принял его замкнутость за траур, а кто-то за слабость. То, что случилось с ним, должно было его подкосить. Но не только не подкосило, а вдохновило. Когда Илай выбрался из своего логова, он принялся наводить порядок с несвойственным ему ранее энтузиазмом.

Это место должно было стать идеальным.

И для начала, как ни странно, он решил распустить многочисленный гарем. На его содержание уходило слишком много средств, а пользы от него хозяину уже не было никакого. Досуг высокопоставленных гостей — слабая причина хранить женщин, будто вещи на полке.

Как иронично, ведь он сам принёс в дом такую.

После того, как Илай обговорил это с Наследником, женская половина очень встревожилась. И больше остальных, по понятным причинам, Руи. Она подстерегла Илая у дверей комнаты, чтобы он уже не мог уйти от разговора.

— Помнится, когда ты только сюда вернулся, ты хотел меня убить. А теперь хочешь вышвырнуть на улицу, что едва ли лучше. Где ты шатаешься, раз потом приходишь, презирая женщин ещё сильнее, чем прежде? — спросила Руи обманчиво мягко. — В любом случае, твоя импотенция — не моя вина, хватит меня за неё наказывать.

— Твоя вина — импотенция моего отца.

Она оскорблённо вскинулась.

— Я всё равно нужна ему! Он любит меня и никогда не позволит выгнать! Да он скорее выгонит тебя! Знай своё место! Я истинная хозяйка этого дома, а ты обычный раб! Я — Ясноликая госпожа!

О, нет…

Она даже не представляла, насколько ошибается. Разница между ней и настоящей Девой была так велика, что даже Руи бы её признала, единожды взглянув на женщину, которая лежала в его постели. А что касается самого Илая — он позволял Руи и дальше сыпать оскорблениями, потому что он был намного хуже, чем она могла себе представить. Ведь вопреки её словам он возбуждался, просто от мысли, что последняя из Дев принадлежит ему. Что она совсем рядом, за этой дверью, которую открыть может лишь он. Лежит там, позволяя ему любоваться ей…

— …это подло и омерзительно! — крикнула Руи, и он нахмурился. — Может, разумнее выгнать не женщин, а мужчин, которым ты завидуешь? Ведь в этом твоя проблема? Ты видишь, как солдаты смотрят на меня, и понимаешь, что никогда не почувствуешь того же, даже сделай я вот так.

Илай не стал останавливать её. Что бы он ни сделал и ни сказал, это бы не заставило её присмиреть так, как теперь, когда она положила руку на его пах. Он даже позволил ей как следует его пощупать, чтобы она убедилась, что, да, это стояк. То, что меньше всего должно было её удивлять, но не в этом конкретном случае.