Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи

От её слов и спокойного напевного голоса Гэри почувствовал себя немного лучше, однако тревога тут же вернулась. Он не знал, что это может быть, но ещё надеялся, что Лора подскажет; а между тем она, кажется, не собиралась этого делать.

— Ну что там королева? — не выдержав, поинтересовалась Виллена.

Анната, наклонившись вперёд, молча смотрела вниз, на воду, освещённую прожекторами катера, словно видела родной Океан.

— Она, кажется, вознамерилась выжать из своего платка масло, — сообщила Лора.

Гэри, закончив установку освещения, оторвался от пульта и взглянул на Иллану. Её серо-зелёные глаза слегка светились, точно у кифа; она, как и Анната, мысленно была уже там — в воде.

— У тебя получится, — неожиданно сказала ему Иллана и… улыбнулась!

Сердце его часто забилось.

— Может быть, восьмая? — спросил он у Лоры, с несвойственной ему робостью в голосе.

— Что? — рассеянно переспросила она. — Да, наверное, но это тебе решать. — Она попыталась было вспомнить, что это за “восьмая” — у неё уже глаза слезились от пристального наблюдения за руками Азафы.

Королева вцепилась в платок всеми четырьмя и, кажется, собиралась отстаивать его, как некое бесценное сокровище, до последнего вздоха.

Неожиданно три королевские руки выпустили расшитый золотыми нитями лоскуток тонкой ткани, а четвёртая, словно давно ожидавшая момента, когда ей дадут волю, подняла платок — решительно и плавно, как и подобает королевской руке.

— Всё, — выдохнула Лора, — начинаем. — Она повернулась, и глаза её встретились с глазами Илланы.

— Ты споёшь для нас? — спросила намиянка.

— Для вас… — эхом откликнулась живущая.

— Для нас, — повторила Иллана и сине-серебряной птицей скользнула к люку, подхватив стремя.

========== Глава 30. Водный танец ==========

Гэри Вон включил музыку: сначала совсем тихо, но постепенно он прибавлял громкости, и звук, мягкий и нежный, похожий на тихий вздох океанских волн, закачался в вечернем воздухе над и вокруг затаивших дыхание жиззеа.

Глядя на намиянок, Лора начала тихонько что-то напевать. Для них — только для них. Одна за другой они подняли глаза, устремлённые вниз, на ждущую их воду, и улыбнулись ей.

Чудо совершилось снова: они — трое — ощутили себя единым существом, которому хотелось поскорее оказаться в родной стихии.

Самая маленькая, хрупкая и молчаливая — зеленоглазая Иллана — скользнула вниз первой; слегка согнутая в локте рука легко держалась за тяж, словно удерживала птичье пёрышко, а не вес собственного тела. За ней немедленно последовали её сёстры.

Их глаза, похожие на ожившие, светящиеся внутренним светом сапфиры, не видели переполненных трибун и вообще — ничего, их взгляд был обращён куда-то внутрь, а сердца бились точно в такт.

Они были наполнены музыкой и дивным волшебным голосом живущей. Лора взяла микрофон, ведь теперь морские девы не могли бы услышать её без него, а им нужна её песня.

Над заполненными безмолвными неподвижными трибунами поплыла песня, в которой ни жиззеа, ни намиянки не могли понять ни слова. Неизвестно, о чём эта песня говорила разумным пчёлам, но морские девы ясно слышали в ней неумолчный говор волн, то тихо серебрящихся в лунном свете, то сверкающих в первых лучах восходящего солнца; они ощущали неповторимый запах этого бескрайнего простора и величественное молчание глубины.

Свет, проникающий в толщу воды, становится необыкновенно мягким и таинственным; стаи рыбок, стремительные и яркие, проносятся, словно стаи птиц в небе; весело и свободно танцуют крутобокие серо-голубые лиланы, выскакивая из воды и блестя на солнце мокрыми телами, они снова рвутся на глубину, гоняясь то за рыбой, то друг за другом; а там — внизу — тихо качаются водоросли и распускаются дивные подводные цветы, многоцветный мшистый ковёр покрывает камни, и прекрасные раковины хранят свои тайны.

Это была необыкновенная песня, и необыкновенный был танец…

Искрящиеся серебром тела скользили в воде, словно летели, свободные, будто и не было прозрачных стен.

Порождения водной стихии, истинные дочери Океана, лёгкие, как солнечный луч, танцующий на водной глади. Они вдруг взлетали вверх, словно лиланы, и только ступни их оставались ещё в воде, а потом изгибались назад сверкающими арками и уходили в воду головой вниз, и кружились там, то разлетаясь в разные стороны, то вновь встречаясь, переплетаясь и изгибаясь в невероятном живом текучем орнаменте, словно состоящем из морской пены и лунного света.

И снова круг, словно полёт, и светлые волосы стелются, будто по ветру, подобные нежным водорослям, колеблемым волнами.

Прошло несколько минут, но они, кажется, не собирались останавливаться. Гэри едва не пропустил нужный момент для возврата к началу звучащей мелодии.

Волшебный был танец, и волшебная была песня.

Когда голос зазвучал тише и движения намиянок замедлились, Вон начал уменьшать громкость. Постепенно всё затихло и замерло. Трибуны молчали. Не только живущая, но и морские девы и застывший перед экраном Гэри Вон ощутили в этом молчании потрясённое восхищение.