Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи

— Мы здесь надолго не задержимся, если, конечно, не останемся здесь навсегда, но тогда нам вода уже не понадобится, — “успокоила” его Лора.

— Думаешь, королева… — начал Вон.

— А при чём здесь королева? Неужели мы не выберемся отсюда без её разрешения? Шемма, как мне кажется, не станут слишком усердствовать.

— Решётки на окнах ничего не стоит выломать, — оживился Михал. — Сами окна узковаты, но, думаю, мы пролезем. Единственная опасность, что шемма могут беспрепятственно обстреливать нас из своих арбалетов. Лучше бы выбраться до рассвета, пока темно.

— Вот тут ты не прав, Командир, — Лора решительно направилась к лестнице в дальнем конце зала. — Днём они вряд ли будут в нас стрелять. Почему-то мне кажется, что не будут. А вот ночью… стоит им хоть что-то заметить… кто знает? Ты же сам видел — они все на нервах.

— Да уж…

Они поднимались всё выше, почти не задерживаясь. Живущая лишь ненадолго останавливалась на каждом этаже, её взгляд быстро скользил вслед за лучами фонариков.

Мастерские, мастерские, склад и снова мастерские — везде одно и то же — запустение, пыль и грязь, рабочие столы перевёрнуты, инструменты разбросаны и многие из них сломаны — явно намеренно.

Кое-где драгоценные и поделочные камни валялись вперемешку с мусором, и одно было уже почти неотличимо от другого. Больше всего было розового кварца — того самого, что завезли в мастерские последним, судя по документам, найденным Ззией в Королевском Архиве.

Они поднялись почти на самый верх, здесь располагались жилые помещения. В них порядка было больше. Если мастерские походили на поле боя или, скорее, на помещения, где были заперты буйнопомешанные, то жилые комнаты казались просто брошенными.

В них ничего не было сломано, да и мусора попадалось гораздо меньше. Судя по всему, здесь жили с комфортом — и только всепроникающий мёртвый запах и давящее гнетущее чувство, которое заставило внутренне сжаться и вздрагивать, затравленно озираясь по сторонам, даже неунывающего Гэри, было всё то же.

Наконец под самой крышей Лора отыскала небольшую дверь. Она шла к ней целенаправленно, ощущая исходящий оттуда призыв сквозь мёртвую безысходную тоску и ненависть, царящие вокруг.

И здесь тоже была тоска, но она была другой — щемящей, рвущейся куда-то, рвущей душу, словно дрожащие непослушные пальцы — струны; и за кажущейся безнадёжностью в сердцевине её скрывалась надежда — она-то и причиняла боль, и билась, и трепетала, не давая погрузиться в окончательное отчаяние последней смерти.

========== Глава 95. Один из Трёх ==========

Дверь была закрыта, но все двери в Башне, по крайней мере те, что встречались им до сих пор, не только не были заперты, но и вовсе не имели замков. Если случался сильный ветер или мастеров донимали сквозняки, двери подпирали каменными чашами с водой.

Лора провела пальцами по старому потрескавшемуся дереву и резко обернулась, беспокойно глядя в темноту расширившимися глазами. Что-то происходило там, какие-то тёмные силы шевелились неторопливо — им некуда спешить, они уверены, что добыча не уйдёт от них.

Девушка толкнула дверь, но та не поддалась — стояла прочно, придавленная чем-то с другой стороны.

— Хочешь войти? — спросил Рэй.

— Да, — она отступила в сторону, — только поосторожней, пожалуйста. Не нужно её ломать, — она погладила Кенура по вздыбленному загривку, его верхняя губа трепетала, то и дело обнажая клыки. — Не волнуйся, они нас не тронут.

Кенур скосил на неё тёмный сосредоточенный глаз и снова неотрывно уставился туда, откуда они только что пришли — вниз, в темноту физическую и мрак иного рода. Однако он всё-таки почувствовал себя немного спокойнее.

Рэй и Михал налегли на дверь, и она, поначалу державшаяся так прочно, вдруг поддалась неожиданно легко, раскрывшись со скрипом и скрежетом — последний издали каменная чаша и стол, подпиравшие её изнутри.

На столе было грудой навалено почти всё небогатое имущество обитателя комнаты — всё, что нашлось потяжелее, а вдобавок ко всему и не слишком-то тяжёлая кровать поверх какой-то разобранной на части мебели.

Мужчины остановились на пороге, изучая давно осиротевшее жилище, и, разумеется, ничуть не удивились, обнаружив на полу останки его хозяина — кто-то же должен был воздвигнуть эту баррикаду.

— Ещё одна мумия, — тихо сказал Гэри. — Прямо не башня, а египетская пирамида какая-то. — Он сокрушённо покачал головой и прибавил: — Вот ведь бедняга, видно, крепко его допекли, — он окинул взглядом некогда добротное имущество, уложенное на столе, теперь превратившееся в серую груду старого хлама. Поверх груды ещё покачивался потревоженный цветок, умело свёрнутый из бумажного листа.

Когда-то лист был белоснежным — священного для жиззеа цвета. По большей части их бумага, толстая, гладкая, долговечная, была зеленоватого или жёлтого цвета. Тщательно отбелённые листы использовались жрицами, королевами и приближёнными к ним особами, да и то не всегда.