Цветок живой, благоуханный… (сборник)

«Пожалуйста, делайте из меня и со мной все, что только для Таганрога из меня можно сделать. Отдаю себя в полное Ваше распоряжение».

«Таганрог становится красивым, жить в нем скоро будет удобно – и, вероятно, в старости (если доживу) я буду завидовать Вам…»

Таганрог действительно стал красивым культурным городом. Жить в нем удобно, и самое главное – это воистину Чеховский город. В нем жив дух Чехова. В этом заслуга жителей Таганрога, бережно хранящих память о своем великом земляке.

Средь шумного бала, случайно

«Когда я разбогатею, заведу себе гарем», – мечтал в шутку Антон Павлович, а в серьез писал: «Если бы я был богат, то непременно купил бы тот дом, где жил Ипполит Чайковский». Небольшой особняк из красного кирпича, принадлежавший некогда брату великого композитора, похож на средневековый замок и выглядит очень романтично. Он расположен на высоком берегу залива неподалеку от знаменитой каменной лестницы. Сейчас в нем разместился музыкальный отдел городской библиотеки имени А. П. Чехова. На втором этаже, где жил Петр Ильич, приезжая в гости к брату, открыта комната-музей, просторная и светлая, окнами в сад. Половину комнаты занимает старинный рояль, на стенах семейные фотографии – вот и все убранство скромного жилища, но этого вполне достаточно, чтобы почувствовать волнующее прикосновение музыки, разлитое в самом воздухе дома Чайковского. Субботним вечером в музыкальном зале уютного особняка я слушаю концерт артиста орловской филармонии, приехавшего в Таганрог на гастроли. Он исполняет под гитару русские песни и романсы, в репертуаре артиста произведения Чайковского, любимого композитора А. П. Чехова. «Я готов день и ночь стоять почетным караулом у крыльца того дома, где живет Петр Ильич», – вспоминаются мне слова Антон Павловича, и чудится, будто он незримо присутствует где-то здесь рядом, вслушиваясь в чарующие звуки музыки великого композитора. Отзвенела гитарная струна на высоком берегу залива, и я уже лечу как на крыльях во дворец Алфераки на сольный концерт камерной певицы Ростовской филармонии. Дворец Алфераки – красивейшее здание Таганрога и один из старейших музеев на юге России. Как дворец он обязан своим рождением известному петербургскому архитектору Штакеншнейдеру, а как историко-краеведческий музей – Антону Павловичу Чехову. Таганрожцы называют этот старинный особняк домом Алфераки по имени его первого владельца – миллионера. Сейчас в Таганроге появились свои миллионеры из новых русских. В этот вечер они толпятся у входа во дворец, но совсем не с целью попасть на концерт или заказать экскурсию по залам музея. Платить по пятьдесят рублей за билет, чтобы очутиться в двусветном зале роскошного особняка, где юный Чехов слушал выступления молодого тогда пианиста и композитора Сергея Танеева, где бывал сам Петр Ильич Чайковский, они считают ниже своего достоинства. Эта публика не желает слушать романс «Средь шумного бала» ни в чьем, пусть даже самом виртуозном исполнении. Она жаждет устроить свой бал-маскарад в чужом дворце и согласна расплатиться валютой за такое дорогое удовольствие. Но миллионеров не пускают дальше передней, разрешив только заснять на кинопленку прихожую и мраморную лестницу, ведущую в залы музея. Поделом вам, горничные Дуняши и лакеи Яши, – будете знать свое место. Я же, купив за чисто символическую цену право на вход в мир музыки, с гордым видом прохожу мимо них и оказываюсь в огромном, залитом светом зале с прекрасной акустикой, но, увы, почти пустом. «Наверняка концерт отменят», – с горечью думаю я, но к счастью для себя, ошибаюсь. Ровно в семь часов вечера (время начала концерта) все музыканты на своих местах. Пианист за роялем перелистывает ноты, скрипачи настраивают свои скрипки, камерная певица в черном вечернем платье замирает у рояля, еще мгновение – и полились звуки музыки, наполняя собой весь зал, проникая в душу. «Средь шумного бала случайно в тревогах мирской суеты тебя я увидел, но тайна твои покрывала черты», – звучат знакомые с юных лет строки стихов А. К. Толстого, положенные на музыку П. И. Чайковским. Стеклянная дверь балкона слегка приоткрыта, из сада веет легкой вечерней прохладой. Я сижу в полупустом зале, и мне кажется, что поют для меня одной. «Средь шумного бала случайно», – чуть слышно повторяю я.

В Москву! В Москву! В Москву!

«В Москву! В Москву! В Москву!» – мечтают сестры Прозоровы в пьесе Чехова «Три сестры», а я совсем не рвусь в Москву, просто уходит лето, кончается отпуск, и надо уезжать. Но мечтается мне совсем о другом: пожить бы до зимы в Таганроге, побродить урожайным сентябрем по Садовой, Вишневой, Виноградной улицам южнорусского города. Мне бы хотелось затеряться в густой зелени его прекрасных парков, подслушивая музыку фонтанов, привезти домой к Новому году грецких орехов прямо с греческой улицы, проникнуться вольным духом приморского города, где сам Гарибальди дал клятву освободить родную Италию от поработителей, и где юный Антон Чехов, по признанию самого писателя, выдавливал из себя по капле раба.