Цветы азалии дарят перед нежеланной разлукой (СИ)

Джинён думал о том, что Джиа навсегда останется школьным знакомым, даже не другом — было бы лучше, оставаясь она для парня никем до конца учебного года. Но так уж вышло, и Бэ этому душевному порыву сопротивляться совсем не хотел. Глубоко в сознании он понимает, что он желал этого при переводе в новую школу.

Найти её.

Взглянуть на неё один раз и трусливо сбежать от реальности, бросить школу и скрыться где-нибудь за границей города в маленьком городке провинции, где никто его не будет знать. Хотелось уехать из Сеула так далеко, насколько и хотелось быть рядом с Сон. Очень сильно — но у Джинёна нет возможности ни на один из этих вариантов.

Так что Бэ просто игнорировал всё. И старался обходить Джиа стороной. После той прогулки прошла всего неделя, а Бэ по ощущением может смело озвучить несколько месяцев, потому что такой колющей боли он в груди ещё не ощущал. Дни словно смазались друг с другом, а ночь и вовсе переставал существовать. Бэ иногда не мог уснуть, дремал по два или три часа днём после школы — было светло, просыпался — было светло.

Только когда он отвлекался от домашней работы и занятий, то наблюдал за тем, как луна возвышалась над вечно живым городом. Звёзды тускнели из-за ярких столичных огней, а квартира, подаренная родителями Ан, была хоть и на высоком этаже, но не настолько, чтобы Джинён мог дотянуться до них.

Джинёну было больно и до появления Джиа. Каждый день. Тяжело было осознавать тот факт, что все его мальчишеские юношеские мечты разрушены из-за злосчастной аварии десятилетней давности. И теперь ему приходится горбатиться у репетиторов, заучивать нелюбимые предметы, терпеть эту ненавистную девчонку, которая потеряла своего человека даже раньше, чем успела понять, что это он.

Бэ прочитал в одной книге, что нет жизни без борьбы. Он в этом, конечно, уверен. И верит в это. Но когда его борьба закончится? Когда он сможет нормально вздохнуть и улыбнуться чисто, искренне и от всего сердца.

Чтобы не выдавливать из себя фальшивое счастье, а и вправду наслаждаться каждой минутой своей жизни? У Джинёна проскакивает в голове «Никогда».

Звёзды для него всегда ассоциировались с мечтами — далёкими, размытыми, недосягаемыми.

Каждый воспринимает свою жизнь индивидуально. И у Джинёна нет никакого права говорить что-то о чужих взглядах на неё, но ему было так завидно абсолютно всем. Для него жизнь Джиа — мечта. Недоступная, запредельная, словно и вправду звезда. Она и сама скоро воспламенится в разуме Бэ и исчезнет из его однообразной ненавистной жизни навсегда, в чём он уверен намного больше.

Станет такой же, как звёзды. Желанной, но неприступной.

Она живёт своей мечтой. Убивает своё здоровье, время, личную жизнь, отношения в семья — и всё ради её мечты быть просто свободной. Не это ли прекрасно? Не в этом ли смысл? Жить мечтой и однажды проснуться с осознанием того, что она обрела плотные образы. Живые и вполне себе реальные.

Джинён заверяет себя в том, что его жизнь ещё наладится. У него ведь всё впереди, так зачем зря наговаривать? Ведь в конечном итоге он будет думать о звёздах ночами напролёт, смотреть на них и дивиться их красоте, тянуться к ним руками и задыхаться от боли неудачи, когда они ускользнут у него из-под глаз, оставляя лишь еле заметный искрящийся шлейф его несбыточных желаний.

Ему никогда не достать одну из них.

Но вечером того дня, когда он рассказал Джиа правду и вечером решился взять её за руку, ощущая то, как его всего изнутри переворачивает, Бэ увидел гирлянды на деревянной решетке какого-то малоизвестного кафе. Они светились чистым белоснежным светом и оттенком отлитого золота. Парень тогда впервые подумал о том, что нашёл что-то прекраснее и красивее звёзд, так завлекательно мерцающих в ночном мраке. Но в отражении восхищённых глаз Сон они казались бесценными бриллиантами, в которых так много надежды и света.

Джиа тогда старалась не обращать должного внимания на взгляд парня, направленный на неё. Ей было страшно заглядывать ему в глаза и провалиться в этой бездне непонятных чувств, сковывающих её девичье сердце. Оно ведь не было готово к таким потрясениям, к таким новостям. К уже заранее поджидающей её боли. И душа будто знала — предчувствовала их скорый разрыв, поэтому отчаянно держала его подальше всё это время.

Бэ перестал верить всем — абсолютно всем людям, а вот в Джиа хотелось забыться. В ней — в этих чувствах — хотелось утопиться и навсегда остаться там, в темноте глубин, во мрачном водовороте мыслей. Остаться в душе у девушки и стать её важной частью, чтобы каждый вдох сопровождался его мягким голосом, откликающимся где-то в разуме.

И вся неделя, проведённая в раздумьях, натолкнула Джинёна на мысль, что он жил надеждой. Застывшей, замерзшей, замерившей до определенного момента — до этого, когда Джинён видит в звёздах олицетворение его мечтаний, когда понимает, что заберёт одну из них себе навсегда. И она потухнет в его руках, но останется с ним.

***