Цветы азалии дарят перед нежеланной разлукой (СИ)

Даниэль не откажется от Еджин. Он просто чувствует какую-то ответственность за неё — за такую глупую, красивую, раздражительную. В нём просыпается чувство долга перед ней каждый раз, когда в голове возникает её женственный изящный образ. Парень всего на несколько секунд представил Еджин точно также на месте Намхён — разбитую, преданную предназначенным судьбой человеком, отчаявшуюся. Захлебнувшуюся в тоске и печали. И подсознание понимает — Кан от Ян не уйдёт, вот только оставить Намхён сил нет.

Парень знает, что это не любовь, даже не симпатия. Что-то необъяснимо тёплое, сжимающее его внутренности в тугой узел, который стягивается при любом упоминании её имени. Она даже рядом не может стоять рядом с Еджин, явно уступая ей, но Даниэль, любитель искусства и настоящий ценитель женской красоты, закрывал на это глаза. Намхён была для него той спасительной минутой тишины в бесконечном хаосе его жизни.

Он мог прийти к ней любой момент, и девушка всегда раскрывала для него свои объятия, успокаивающе гладила по волосам, когда он засыпал на скамейке, положив голову ей на колени. Хван его слушала и никогда не перебивала. Она была его долгожданным рассветом после долгой, казалось бы бесконечной ночи, в чью похожую темноту обращалось его сердце. И отказаться от неё казалось для Даниэля сродни самоубийству. Словно если он скажет ей прекратить, если она исчезнет из его жизни, то что-то важное оборвётся внутри.

И Намхён превратится только в мутный мираж, который со временем сотрётся, а воссоздать его больше никогда не предоставится возможности. Хван лежала с закрытыми глазами, с дыхательной трубкой во рту, с нестабильным пульсом и низким давлением — но её сердце билось словно новое. Громко, отчётливо — Даниэль прислушивался к девичьему сердцебиению и не мог перестать облегченно вздыхать, когда её грудь аккуратно поднималась и опускалась при дыхании.

Намхён осталась жива, и когда она очнется — Даниэль разрушит внутри себя всё, что поспособствует тому, чтобы продолжить их общение. Хван дорога его сердцу как никто другой, и разбивать её, так как овладеть с ним он сможет, Кан не может себе позволить. Ему не хватит на это элементарного мужества. Он только соберёт его по каплям и самостоятельно превратит девушку, лежащую перед ним бледной словно мрамор, в далёкие звёзды.

Комментарий к 8

я морально разбита прощальными концертами. и хочу лежать на кровати, плача и слушая их песни без остановки.

если вам больно также, как и мне. то всё будет хорошо. они живы и здоровы. они у нас есть. это главное.

========== 9 ==========

Субботнее утро было великолепным по всем параметрам, включая даже мамин очередной разговор про Минхёна. Отец не любил выслушивать их диалог, к которому всегда присоединялась потом Мина. Он считал это всё девичьей темой, поэтому забирал свой кофе по утрам в выходных и уходил к себе либо в спальню, либо в кабинет. Чаще всего Сон просыпалась по утрам с отвратительным настроением, и даже сама не понимала, в чём же заключалась причина.

Она спала достаточное количество часов, чувствовала себя выспавшейся, завтрак всегда был идеальным, настроение у всех членов семьи отличное — всё всегда располагало к её хорошему расположению духа, но Джиа была с этим несогласна. И причём всегда, но этот день казался совершенно иным.

После еды Сон молча встаёт, убирает посуду и запивает таблетки, на что мама, явно поняв, что это не Минхён, только огорчённо вздохнула. Ей не хотелось тревожить свою дочь лишними разговорами и вопросами о том, кто этот человек на самом деле. В душе она искренне надеялась, что ей повезёт так же, как и ей. Попадётся прекрасный парень, добрый и любящий её; но после недели молчания дочери она перестала пытаться.

Джиа давится этими таблетками, кривя лицо и проклиная медицину за то, что не придумала что-то хоть немного приятное на вкус. Эту ерунду ещё и водой запивать нельзя. Будто без них было легче, а тут вдобавок травиться этой дрянью, чтобы вечером не схлопотать температуру с приступом.

Закончив мыть посуду и объяснять Мине, что с ней пойти в кино не получится, Сон побежала к себе в комнату, воодушевлённая новой идеей.

Позвонить Джинёну.

В школе они разговаривали мало, в основном — из-за домашней работы или дежурства; сталкивались ещё реже, но взглядов было вполне достаточно, чтобы заполнить эти пробелы.

Джиа никогда не придавала значения простому взгляду. Для неё всегда прикосновения была куда лучше и интимнее, ближе и роднее, чем простые игры в гляделки. Но с Бэ всё казалось иначе. У Сон вообще только одна мысль — он перевернул её мир, и пока непонятно в хорошую ли сторону или плохую. Девушка с этим ещё определяется. Но в одном уверена точно — смотреть в его глаза завораживает.

Ей до скрипа в зубах нравится то, как Джинён смотрит на неё. Печально, словно брошенный щенок у порога закрывающейся двери. Тоскливо, грустно, и где-то там Джиа различает надежду. Она не знает, что видит в её глазах парень, но всеми силами пытается показать ему, что ей не всё равно.