Цветы азалии дарят перед нежеланной разлукой (СИ)

— Знаешь, у нас ведь ещё месяц до окончания школы. Почему бы не попытаться скрасить их? Я не хочу, чтобы это, — девушка кладёт ладонь себе на грудь и слегка улыбается, — мешало мне готовиться к экзаменам. А лекарства на вкус отвратительные, — она убирает руку и продолжает идти, пролистывая в телефоне интересные варианты, куда можно сходить.

Джинён на удивление соглашается. Он решает просто не говорить родителям об этом и скрывать столько, насколько его хватит. Парень настроен и вправду решительно. Пусть хотя бы последний месяц подростковой жизни будет таким, каким он хотел. И пусть эти ощущения останутся с ним до его последних дней, а они наступят намного быстрее, если Бэ будет помнить. А значит и мучаться придётся меньше. От депрессивных мыслей о скорой смерти Джинёна отвлекает Джиа, которая дёргает его за руку.

— Я слегка проголодалась, а ты? Давай зайдём вон в то кафе, оно не такое популярное, поэтому народу не так много. Прям как ты любишь, — тихо добавляет Сон и смеётся. Джинён в этот момент готов провалиться под землю.

Он всё также молча соглашается, и они заходят внутрь. И лучше бы Бэ высказал своё мнение о том, что ему не понравились официанты у входа и лучше уйти, а не сейчас стоять посреди зала в ступоре. Он видит лицо Дарим, которое краснеет от злости и ревности, когда она видит скрепленные руки пары; видит спины своих родителей, которые очень быстро поворачиваются; видит разочарованное лицо матери и гнев на лице отца.

Видит, как его реалия жизнь захлёстывает его в самый неподходящий момент.

Он бы отдал всё, чтобы Джиа никогда не встречала этих людей в своей жизни.

У него сердце начинает колоться и сбиваться дыхание, и он знает, что Джиа сейчас чувствует тоже самое. Она сжимает его ладонь и тяжело, шумно дышит, желая выйти из помещения на чистый воздух. Но это вряд ли поможет — Джинён взбешён и утихомирить себя не сможет.

— Пойдём, Джиа. Поедим в другом месте, — Джиа кивает на слова Бэ и уже разворачивается, как их резко двоих останавливают.

Отец Джинёна тянет сына на себя так сильно, что парень непроизвольно отпускает руку Сон. Он шатается и еле стоит на ногах, когда родитель его отпускает, с криком набрасываясь на него. Его даже не беспокоили взгляды двух пар, сидящих у окон, и всего персонала. Джиа не может точно сказать, кто сейчас зол больше — Джинён или его отец. У них одна схожесть на двоих — они оба кривят губы, когда злятся.

— Кто эта девчонка? Какого чёрта она держала тебя за руку? Ты из-за этой простушки не согласился идти с нами? — мужчина не мог остановиться. Вопросы лились один за одним, но ни его жена, ни Дарим не спешили на помощь. Джиа оказалась под прицелом в одиночку, и только стоящий между ними Джинён впервые показывал свой характер.

Всегда молчаливый и спокойный, будто бы вовсе ни в чём не заинтересованный Джинён, у которого на лице одно бесконечное уныние, вдруг загорается ярким адским пламенем, сжигая на своём пути всё. Его глаза пылают яростью, а вены на шее вздуваются. Всё в нём — от взгляда до жестов кричит о том, что вот Бэ — настоящий и живой — раскрылся.

— Не говорите о ней ничего. Вы не имеет никакого права даже смотреть на неё!

— А у тебя оно есть? — насмешливо шепчет мужчина, и у Джинёна сбивается дыхание. Его будто ударили в живот чем-то тяжёлым. Взгляд парня потускнел и был направлен будто сквозь родителя.

— Она — моя единственная родственная душа. И смотреть на неё у меня прав больше, чем у тебя на своего собственного ребёнка.

Джинён собирается с духом и вновь аккуратно берёт ошарашенную Джиа за руку. На этот раз не она ведёт его куда-то и тянет за собой. Сейчас Бэ взял на себя инициативу, и Сон этому не может противиться. Ей хочется расплакаться от этого внезапного и резкого столкновения с реальностью, с которой ей придётся уживаться всю остальную жизнь.

У Джинёна есть и право, и желание быть с ней, но у его родителей другие планы. И невозможность решить эту проблему обращается её кошмарным сном.

***

Намхён уже запуталась, в который раз она без понятия, что ей делать. Она хочет сбежать от этой городской суеты куда-нибудь, где её никто не будет знать. Так сказать, сбежать от проблем. Но Минхён всегда учил её не бегать, а смотреть своим страхам в глаза и решать эти же самые проблемы, пока они не переросли в более крупные, а затем не стали бы преследовать всю жизнь.

Поэтому сейчас Хван, преодолевая огромное желание вернуться домой и зарыться в тёплой кровати в такую отвратительную погоду, стоит под козырьком какой-то забегаловки. Рядом с ней пожилая женщина, которая недовольно косится на неё в течение всего того времени, что она там простояла — примерно минут десять.

Девушка тысячу и один раз пожалела о том, что вообще позвонила ему. И что самое главное — попросила о встрече, потому что, как она думает, очень соскучилась. Хотя, если честно, это всё просто в её голове, которая в данный момент заполнена самыми глупыми и безрассудными мыслями.