Цветы эмиграции

Инженер-производственник, основатель торговой фирмы, Шахин стал работать на ферме. Председатель колхоза ткнул пальцем в заваленные навозом хлева:

– Убрать, вычистить. Задача ясна?

– Ясна, – ответил Шахин и взялся за лопату. Зачерпнул жидкое месиво и поздравил себя с началом трудовой деятельности на новом месте. Потянулись дни. В резиновых сапогах и телогрейке он месил навоз вместе с коровами с утра до вечера, приходил домой без сил и улыбался. Улыбался детям, рассказывал им разные небылицы о том, как можно увеличить надои молока. Айша с жалостью глядела на его впалые щёки и потускневшие глаза. Всего за несколько месяцев муж похудел и не казался больше добряком-толстячком, как в прежние времена. Дети рассказывали ему, как у них дела, подружились ли с кем-нибудь:

– Нет, с кем тут знакомиться, одни старики вокруг, – хмурился сын.

– Я с бабой Нюрой познакомилась, – хвалилась дочь.

По выходным они семьёй уходили в лес. Бродили между деревьями и выискивали грибы. Самой глазастой была Айгуль, она звонко смеялась и взмахивала руками, увидев рыжики, спрятавшиеся под мохнатой елью. Смех разносился далеко в лесу и застревал где-то в высоких макушках деревьев. Срезанные грибы они складывали в старую плетёную корзину, которую подарила баба Нюра Айгуль. Шахин следил за детьми, чтобы они не убегали далеко, заблудиться здесь можно было легко.

Ближе к обеду Айша расстилала на поляне дастархан и раскладывала нехитрую еду: чёрный хлеб и хрустящие огурцы. Огурцы брызгали соком, и они смеялись, на время забыв о страхе. После обеда Абиль ложился на спину и смотрел на облака, которые лениво двигались по небу, яркому и чистому. Он смотрел и вспоминал друзей, с которыми носился на улице с утра до вечера. С кем он будет учится в новой школе, возьмут ли они его в футбольную команду? Мысли прерывал голос отца, надо собираться домой. Дома сестрёнка с матерью чистили грибы и жарили их на ужин с картошкой. Грибы, жареные с картошкой, стали в доме основным блюдом после переезда из Узбекистана.

Айша возилась по дому и думала чаще всего об одном и том же: зимой дети не смогут учиться. Школа находилась в соседнем селе за несколько километров. Как туда добираться по снегу?

Зря Айша переживала. Зимы они не дождались.

Несмотря на предупреждение председателя колхоза, местные решили проучить приезжих, чтоб нос не задирали и не отказывались от угощения, не брезговали пить вместе с ними самогонку. Способ был обычный: пускали «петуха».

– Сейчас они попляшут у нас.

– Посмотрим на кадриль-компот без самогонки.

Они прошли к входной двери и продолжали тихо разговаривать:

– Петух славный будет.

– Жаркий, – поддакнул кто-то.

– Лей, не жалей.

– Где спички? Ну, это по-нашему, – засмеялся невидимый. – А теперь бегом отсюда, завтра досмотрим кино.

Айша услышала шорох и подошла к двери. Раздались голоса, потом смех:

– Плесни ещё, чтоб жарче было.

Она помчалась назад в комнату, разбудила мужа и детей. Стали спешно собираться.

Шахин показал детям на окно, раскрыл створки рамы и помог им спрыгнуть вниз. Убедившись, что они стоят на земле, передал им наспех собранные вещи. Задами, чуть ли не на цыпочках, прошли к своим знакомым – таким же туркам-месхетинцам, чтобы предупредить их о своём отъезде. До рассвета просидели у них, советуясь, что же делать дальше, если и здесь повторятся ферганские события.

– Будь что будет. Нам некуда ехать такой оравой, чем я буду кормить пятерых детей, да и денег нет у нас, – мрачно ответил хозяин дома. Женщины сидели молча, от страха даже не плакали.

На следующий день Шахин с семьёй тряслись в поезде, бежали прочь из Смоленска.

– Если вдруг что-то случится, обратитесь к моему другу, его зовут Лев Давыдович, он живёт в Сочи, – сказал им когда-то брат Айши, приехавший проститься перед отъездом в Канаду.

– Что может с нами случиться? – весело засмеялся Шахин. – Я родился здесь и вырос, это моя Родина.

– Всякое, – коротко ответил брат жены, огорчённый их недальновидностью. Так и не смог уговорить родственников поехать вместе с ним в Канаду.

Случилось. Бледные и потерянные, они опять бежали, опять спасались. Айша тряслась от страха, представив, что могла бы не проснуться и не услышать возню поджигателей.

В Сочи прибыли утром. Айша зашла в телефонную будку и стала набирать номер. От волнения палец дрожал и соскакивал с диска, она набирала повторно, крутила диск с цифрами и горячо шептала:

– О Аллах, сделай так, чтобы он ответил.

– Да, – раздалось в трубке.

Невысокого роста, полноватый мужчина прищурился, вглядываясь в них, потом поднял руку в приветствии. Айша бросилась к нему, обняла, как будто они знали друг друга тысячу лет, и заплакала. Горько и отчаянно.

– Ну хватит, живые все, это самое главное. Затопите Сочи в слезах, – утешал её Лев Давыдович.

– Простите, сама не знаю, чего разрыдалась.

– Радоваться надо, что встретились.

Дети потерянно смотрели на плачущую мать, никогда прежде она так не рыдала.

Лев Давыдович обнял детей за плечи:

– Устали в дороге. Сейчас поедем в гостиницу. В самую лучшую. «Жемчужина» называется, слышали?

– Нет, – замотали головами дети.