Цветы эмиграции

– Забронировал вам семейный номер с питанием. Сейчас быстро доберёмся, машина недалеко.

Они ехали по извилистым дорогам и с интересом разглядывали город. Абиль прилип к окну так сильно, что нос расплющился.

– Ой, что это за деревья? – воскликнула Айгуль.

– Пальмы.

– Море! – подпрыгнул на месте Абиль, оторвавшись от стекла.

– Насмотритесь, ещё надоест, – засмеялся Лев Давыдович, наблюдая за дорогой.

«Жемчужина» сразила их наповал. Один Шахин ничему не удивлялся, он тревожно думал о чём-то, вытирая пот со лба.

– Не переживайте, платить вам за гостиницу не надо. Ваш родственник обо всём позаботился, – обратился к нему Лев Давыдович и поднялся с ними вместе на одиннадцатый этаж. Осмотрел просторный номер и остался доволен:

– Отдыхайте, набирайтесь сил. Надо отвлечься от пережитого, постарайтесь успокоиться. Завтра с утра взрослых прошу ко мне в офис, а детьми займётся моя помощница.

Проводив Льва Давыдовича, они спустились вниз, чтобы пообедать.

– Ого, – сказала Айша, увидев огромные тарелки в руках официанта, и взяла в руки столовые приборы.

– Так? – спросили дети, неловко пытаясь отрезать кусочек мяса. Шахин засмеялся и разрядил обстановку:

– Не давите сильно на нож, тарелка расколется пополам.

Все дружно рассмеялись. Первый раз за последний год, наполненный тяжелыми событиями и переездами, они смеялись как в прежние времена, весело и беззаботно. Всего-то дел – научиться правильно кушать, было бы что, а уж с ножами и вилками они справятся.

Вкусно. Всё было вкусно. Суп, который назывался харчо, кусочки мяса на палочках, похожие на шашлык из молодого барашка, и компот из фруктов.

Сытые и довольные, они медленно гуляли по набережной вдоль моря. Абиль крутился волчком возле родителей и ныл, просился окунуться в воду.

– А можно завтра на пляж? – теребил он то мать, то отца.

– Можно, накупаетесь вдоволь, – смеялись родители, – вода ещё тёплая.

Для детей наступили весёлые дни, а взрослые каждое утро уходили в офис и возвращались после обеда, усталые и вымотанные, без сил и настроения.

Они штудировали вопросы эмиграции. Лев Давыдович в первый день сказал им:

– Мне легче помочь вам обустроиться в Сочи, но здесь вы опять окажетесь в тяжёлом положении. Местная власть недовольна, что месхетинские турки переезжают в Краснодарский край, а не остаются в тех местах, где им предписано жить. Даже номерные знаки автомобильные придумали с буквами «ЗКК» – меченые, словно кресты на стене вашего дома. Препятствуют в получении документов, не разрешают получать детям среднее образование, не говоря уже о высшем. Поэтому вам лучше бы настроиться на отъезд, как советует ваш брат. Он не видит другого выхода.

Лев Давыдович разложил на столе газеты:

– Я собрал статьи о ферганской резне и нынешнем положении месхетинских турок в Краснодарском крае. Эти данные советую выучить наизусть и добавить к ним рассказ, что случилось с вашей семьей в Кувасае и в Смоленской области. Вы должны быть готовы ответить на вопросы, кто вы, откуда ваши корни и какое положение сейчас у людей вашей национальности. Будьте внимательны к датам, запомните хронологию событий.

Дома Айша читала вслух газетные статьи. Шахин и дети внимательно слушали её. Они никогда прежде не интересовались историей своего народа, да им это и не надо было. Отец немного рассказывал из того, о чём читала сейчас Айша: их вывезли откуда-то из Грузии в Среднюю Азию и Казахстан. Дед разыскал свою семью уже после войны в Узбекистане, и именно в среднеазиатских республиках турок-ахыска стали называть месхетинцами. Когда в 1974 году им разрешили вернуться жить в прежние края, грузинские власти их попросту не впустили на свою территорию. В большинстве своем турки-месхетинцы оставались в Средней Азии до конца 80-х годов.

Дети съёжились. Шахин постукивал костяшками пальцев по столу, как делал всегда, когда нервничал и хмурился. Далее Айша стала читать про разжигание национальной вражды. Это они уже знали: многие узбеки начали задиристо себя вести с людьми других национальностей:

– Русские – в Рязань, татары – в Казань. Так к 1989 году в Узбекистане начался подъём национализма.

Шахин успокоил жену, когда она как-то вернулась расстроенная с рынка. Ей продали одну пачку соли, хотя она просила десять:

– Только для узбеков, – засмеялся ей в лицо продавец.

И страшный июнь 1989 года тоже им всем запомнился. Абиль и Айгуль рвались на улицу, а их заставляли сидеть дома у соседей. Оказывается, начали происходить вещи пострашнее: узбекские ваххабиты сгоняли турок-месхетинцев в резервации, отнимали у них имущество, издевались над ними и убивали мужчин. Хвала Аллаху, у них только дом сожгли. А вывезли их не одних, 17 тысяч отправились в нечерноземные районы РСФСР. Позже ещё около 70 тысяч турок-месхетинцев, проживавших в других районах Узбекистана, также были вынуждены покинуть республику. Сухими словами автор статьи описывал всё, что случилось с ними в Кувасае. Все пригорюнились. Даже дети сидели смирно и не спрашивали ни о чём. Айша опять заплакала.