Цветы эмиграции

– Слава тебе, Господи, – разрыдалась мать, схватившись за сердце. Она плакала и поднималась по трапу, не обращая внимания на сбитый набок платок.

– Хватит уже, – одёрнул её отец.

– Навсегда ведь уезжаем. Как сложится там? – продолжала она плакать, еле переступая по трапу. Шёл 1980 год. Семья Якова Гана навсегда покинула СССР по религиозным мотивам – сбежали от тюрьмы.

Вальтер радовался и подпрыгивал на месте от волнения, что они полетят на самолёте. Глядя на него, Роза думала, что мир устроен несправедливо: все радости доставались младшему братишке, а ей – одни печальные размышления. Их усадили по два человека в первом ряду, разделённому узким проходом. По обе стороны у выхода рядом сели мужчины в чёрных костюмах. Они находились одни в первом отсеке. Стюардесса долго что-то говорила на немецком языке, потом подошла к проходу и задёрнула его плотной шторой.

Отец был как под гипнозом и не понимал, кто их водил по кругу. Сказали «опасно» – продали дом и уехали, сказали «поехать в Москву» – оказались на Красной площади с плакатом, теперь летели в самолёте. Наверное, в тюрьме было бы проще: не тряслись бы от страха и неизвестности, сидели бы себе на нарах и спали бы спокойно. Взглянул на дочь. Досталось малышке. Приходила из школы с серым лицом, наскоро ела без аппетита и не выходила из своей комнаты. Он стоял под дверью и слушал, как она плачет, боялся зайти к ней. Как помочь, не знал. Знал только, что в школе ей не сладко. Классная руководительница посмотрела волком, когда он пришёл на родительское собрание и спросил, почему у Розы нет оценок в дневнике ни по одному предмету:

– Она готовится к урокам. Сидит над книгами всё время.

– Не знаю, к чему она у вас готовится, но оценок не заслужила.

Бедная девочка, похудела, почти не дышит, только оглядывается по сторонам. Не выдержит она школу. Жена тоже не спит, охает и держится за сердце. Видано ли. В тюрьму его посадят, а как она справится с детьми одна? Чем кормить их, если в доме он один работник, его упрячут за решётку неизвестно на сколько лет и неизвестно за что. Выйдет на волю, и пальцем будут показывать – дочь бандита, дочь вора, дочь баптиста. Как дети будут жить с клеймом? Дети и внуки будут тоже прокажённые.

Роза смотрит на него с упрёком, думает, что отец бестолковый и поэтому делает так, как ему советуют. Не может показать детям и жене свой страх за будущее. Много думал. Вернуться надо туда, откуда уехали предки с Библиями в руках. С Библией он и вернётся на свою родину. Сейчас надо молчать, пусть жена и дети привыкают к тому, что происходит. Ведь любое растение, дерево, кустарник или рассада болеют, когда их пересаживают в грунт: сколько ни поливай, ни ухаживай за ними, всё равно надо время, чтобы принялись в новых условиях. Они должны привыкнуть, обжиться и пустить ростки в новой стране, переболеть, но прижиться. Всё. Назад дороги нет. Понять и принять, на всё воля божья.

Так рассуждал отец, глава семьи, пока летел в самолёте. Мозг человека, который никогда не думал и не анализировал события, а только принимал на веру то, что было написано в Библии, с трудом находил проблески света. Яков Ган привыкал к переменам и отказывался от установок, с которыми прожил всю долгую и бесхитростную жизнь.

Роза удивилась, когда отец непривычно твёрдо сказал им: «Привыкать будем к новой жизни. Не ропщите, примите с благодарностью перемены, которые идут от Бога!» И замолчал. Не задавал лишних вопросов, отвечал только тогда, когда спрашивали. Он молчал, но в нём произошли перемены, которые почувствовали и дети, и жена; это был уже не тот растерянный и испуганный угрозами человек, который не мог дать отпор несправедливости, он нащупал дно, от которого оттолкнулся и выплыл наверх.

Глава 16. Как Роза с родителями приехали в Германию

В аэропорту Дюссельдорфа их окружили со всех сторон и начали щелкать фотоаппаратами. Роза широко открыла глаза и старалась не горбиться, но опять получилась страшная: глаза выпученные и стоит так, как будто проглотила палку. И мать не лучше, сморщила лицо. Фотограф поймал момент: на снимке мать словно стесняется своего вида. Ссутулилась, смотрит исподлобья. Стыдно, видимо, ей за отца в обносках залатанных. Вальтер весело пялится в объектив. Ему всё нипочём. Оглядывался по сторонам, когда Розе хотелось провалиться сквозь землю от смущения, отец нелепо бормотал слова о вере к Богу, которая принесла им много страданий, очищающих душу человека. Его слова переводила женщина с выражением беспристрастности на лице, не дослушав до конца, как будто знала всё заранее. Не понравилась она Розе. С первого дня в Германии стала главной, распоряжалась ими и командовала, находилась с ними постоянно, а незнакомые мужчины в чёрных костюмах и чёрных очках исчезли.