Цветы эмиграции

– Стоп! – он понял, почему Дэну было плохо в семье. Вместо семьи Густав построил продуктовый склад без тепла и уюта. Картины прошлой жизни мелькали перед глазами: Дэн с лейкопластырем над верхней губой, порезался, когда первый раз самостоятельно брился, одинокий силуэт сына за компьютером в тёмной комнате, его взгляд в интернате, затравленный и грустный. Как вернуть долг сыну, Густав не знал.

За своими печальными мыслями он не заметил, как подъехали к рабочему месту в степи. За ветхой изгородью были свалены ящики с гвоздями, пилы, молотки и плоскогубцы. Ветер шевелил брезентовую палатку, рядом с которой лежали спецовки и рукавицы, высокие резиновые сапоги и галоши огромных размеров. Из машины, которая стояла поодаль, вышел весёлый парень. Протянул Густаву пухлую руку и представился:

– Эрган, ваш бригадир.

Он поочередно поздоровался с каждым из приехавших и быстро заговорил об объёмах работы. Вытер белоснежным носовым платком вспотевший лоб и предупредил Розу:

– Вам придётся заняться аптечкой.

Бригадир, он же врач-нарколог из Алма-Аты, о чем знали Густав, председатель колхоза и Роза, поднялся с места:

– Первый рабочий день объявляю открытым. Забыл сказать, ферма находится далеко от села, без разрешения никуда не уезжать: можно легко заблудиться. Если по ночам услышите вой, не пугайтесь, это степные волки и шакалы. Не забудьте надевать головные уборы, солнце жаркое и колючее. От теплового удара наступает внезапная смерть.

Выслушав «правила безопасности», прибывшие гуськом потянулись за Эрманом, осторожно наступая на обломки кирпичей.

Густав улетел в Алма-Ату. Его ждали в Министерстве здравоохранения Казахской Республики, чтобы уточнить список первых больных детей, которые полетят вместе с ним на лечение в Германию. Дел оказалось много, неожиданных деталей было ещё больше.

Глава 30. Работа в степи

Роза разбирала вещи, которые она должна была взять с собой на ферму. Дневник положила отдельно в сумку, туда же кинула несколько обыкновенных ученических ручек разных цветов, подумала и положила ещё книги по психологии. Ей понравился «бригадир»: доброжелательный и уверенный, он сразу расположил к себе «строителей».

Интересно, сколько лет коровнику? Длинные жерди, приколоченные кое-как по периметру здания, ещё уцелели, они заграждали разрушенное здание, где хозяйничал ветер и разносил по степи устоявшийся запах навоза. На уцелевших обломках стены местами сохранилась извёстка, побуревшая от дождя и ветра.

– Собираем весь мусор и выносим за ограду, – сказал Эрган и наклонился за кирпичом, который валялся у него под ногами.

Роза ушла под навес, сколоченный для отдыха в обеденный перерыв, и села на топчан. Придвинула к себе низенький столик и задумалась: надо привести в порядок записи для научного труда, над которым она работала последние годы, – «Интеграция переселенцев и беженцев. Психология как один из методов борьбы с депрессивным состоянием в период реабилитации». В папки были добавлены истории болезни двоих пациентов из немецких семей, приехавших на реабилитационное лечение в Казахстан. Ещё с ними приехал третий больной – её постоянный пациент.

Андреас, раньше его звали Андрей, был единственным ребёнком из семьи беженцев.

Больше года его семью продержали в лагере, где условия были жёстче, чем у переселенцев, этнических немцев, вернувшихся на родину. Получив временное разрешение на проживание в Германии, они сняли двухкомнатную квартиру. Глава семьи – по образованию инженер-физик, мать – экономист, сын и дочь с разницей в четыре года учились в школе. Их пытались выжить из страны самыми изощрёнными методами: не разрешили детям учиться в школе, которую они выбрали для себя, не позволяли ходить на приём к врачам, хоть жена страдала серьёзным заболеванием, не давали разрешения на работу. Однажды муж с сыном ушли в церковь получать бесплатные продукты, просроченные, но вполне годные для употребления: хлеб, пакеты с крупой, сливочное масло, кусочки копченого мяса или сала. Жена отказалась идти с мужем и осталась дома.

Домой сын с отцом вернулись после обеда, ближе к вечеру. Отец долго искал ключи, потому что на звонок никто не открывал дверь. Пришлось искать ключи, наконец открыли дверь и застыли на пороге. Полуденное солнце плясало в комнате, высвечивая две фигуры, висевшие на верёвке. Сын подбежал к матери, потом метнулся к сестрёнке, обнял худые ноги и стал кричать пронзительным голосом.

Полиция восстановила следующую картину: девочка задохнулась раньше, потому что мать накинула ей на шею петлю, выбила опору из-под ног ребёнка, потом повесилась сама. На столе лежала записка: «В нашей смерти прошу винить социальные службы этого проклятого города».

История получила широкую огласку.