Цветы и сталь

— Я не знаю. Возможно. Я знаю, что Креидирн отдал Римарбройну изумрудное ожерелье своей матери. Работа старых мастеров, очень, невероятно дорогая. Креидирн сказал, что это для полковника, чтобы он нас не замечал. Но я не знаю, для какого полковника именно.

— А герцог Хорт про вас знал?

— Сомневаюсь. Мы с ним никогда не связывались, ни напрямую, ни через кого-либо еще. Мы вообще общались только с Манграйтом и, немного, с Римарбройном.

— А Манграйт? Его роль?

— Связной. Поставщик. Информатор. Помощник. Советчик. Полезный на какое-то время.

— Я знаю, что он помогал вам в долг. Как вы собирались с ним расплатиться?

— Сталью. Случайное нападение зоргских бандитов на одинокого путника с целью ограбления. Манграйт стал уже слишком опасен, слишком много знал. Не успели, решили, что пока еще полезен, как информатор. И это, как вижу, была ошибка. Если знаешь про Странника, и если спрашиваешь вообще про Манграйта, то, скорее всего, Манграйта ты тоже арестовал.

— Здесь ты меня переиграла Миэльори. Я проговорился, сболтнул больше, чем хотел.

— Ну, хоть в чем-то я тебя переиграла.

— Хорошо, Миэльори. Пока это всё, но у меня наверняка будут и другие вопросы, на которые ты также должна будешь ответить. Поэтому умирать пока не спеши. Да и не дадим тебе мы этого сделать.

— А зачем? Меня всё равно ждет эшафот. Ты узнал всё, что хотел. Дай мне умереть достойно. Оставь меня на минуту случайно с хотя бы одной раскованной рукой и ножом поблизости. И всё, все довольны. Или у тебя на меня другие планы?

— Есть такие планы.

— Сделаешь меня своей наложницей?

— А ты против?

— Я, наверное, должна сейчас кричать и возмущаться, но, демон тебя задери, Гленард, это меня возбуждает. Признаюсь только потому, что поклялась правдиво и полно отвечать на твои вопросы.

— Извини, принцесса, но насчет твоего лона у меня планов нет. А вот мой командир наверняка захочет тоже задать тебе пару вопросов.

— Герварх? Ты серьезно? Отлично, Гленард, отправь меня к Герварху, раз уж должен. Я совсем не против.

— Не Герварх, конечно. Он по уши замешан в вашей маленькой авантюре. Донрен.

— Нет!! Гленард, нет! Пожалуйста!!!

— Почему такая реакция?

— Гленард, он чудовище! Он страшный человек! Пожалуйста, Гленард, убей меня, трахай меня, как хочешь, хоть всем гарнизоном, режь меня на кусочки, но не отправляй меня к Донрену!..

— Почему? Такой милый улыбчивый дядечка… Или это как «не бросай меня в воду, она мокрая», — кричала рыбка рыбаку?

— Гленард, я серьезно, пожалуйста. Он кажется милым, но он настоящее чудовище внутри.

— Прости меня, Миэльори, но я обязан буду это сделать. Как я уже говорил, есть долг службы.

— Когда-нибудь, Гленард, ты встанешь перед жестоким выбором, следовать ли твоему великому долгу службы или твоему сердцу. И я не знаю, что ты выберешь, но чтобы ты ни выбрал, ты будешь страдать. И когда ты поймешь, что ты страдаешь, вспомни меня и этот наш разговор. И вот тогда ты, умный мальчик Гленард, наконец-то осознаешь, что даже если выбор у нас есть всегда, то это не всегда выбор.

— А что, Гленард, — усмехнулся Костис, когда они вдвоем вышли из камеры Миэльори, оставив ее под присмотром Маргрета, — юношу-альва ты тоже будешь таким же способом допрашивать? Ты скажи, если что, я скромно отвернусь.

— С ума сошел, сержант? — рассмеялся Гленард. — Еще чего не хватало, пацана ублажать. Просто пообещайте ему утопить его в нужнике. Если не заговорит, макните его пару раз башкой в говно, должно помочь. Бить его бесполезно, скорее всего, но можете попробовать, если хотите. Задача — подтвердить большую часть слов Миэльори.

— Ты ей не веришь?

— Верю. Но не могу же я в рапорте написать, что раскрыл заговор в масштабах всей Империи, основываясь на словах одной альвийки, к тому же знакомой. Это получится буквально «одна баба сказала».

— Понял тебя.

— Хорошо, только давай сначала к Манграйту еще разок зайдем.

— Манграйт! — воскликнул Гленард, снова заходя в камеру повара. — Для тебя есть дело.

— Пошел ты, Гленард! Ненавижу тебя, подлый ублюдок.

— Слушай, Манграйт, мне с тобой в благородство играть ни к чему и некогда. Поэтому, если ты не заткнешься и меня не выслушаешь, то я просто тебе язык отрежу, и ты никогда уже не почувствуешь вкус ни одного блюда. Понятно?

— Понятно, — затих Манграйт.

— Итак, ты должен вывесить на стене замка сигнал для Странника. Никто не знает, что тебя арестовали, все думают, что ты слегка приболел. Я отпущу тебя в замок, чтобы ты призвал Странника и встретился с ним. Чтобы у тебя не было соблазна сбежать, я хочу тебе сообщить, что твоя семья под надежной охраной в одной из гостевых комнат замка. У них всё хорошо, им комфортно, их хорошо кормят и обращаются уважительно. Однако, как только я решу, что ты хоть на секунду задумался о побеге, всё изменится, и они все окажутся в этой камере. И произойдут с ними те же неприятности, которые происходили с тобой в течение последних суток.

— Гленард… Лейтенант… Простите, я не могу встретиться со Странником. Он всё поймет. Он меня убьет. Он всех убьет… Простите. Делайте, что хотите, но я не буду с ним встречаться.