Цветы корицы, аромат сливы

– Это личные и исторические записки лейтенанта Итимуры Хитоси… Он… хотел достичь бессмертия.

– Что? – Сюэли подумал, что ослышался.

– Нет, не так. Он думал, что ведет историческую хронику большой важности.

– Знаешь, есть разница небольшая.

До поздней ночи они сидели над «Заметками об истоках величия Японии», возвращались назад, находили более ранние куски, объясняющие смысл более поздних, склеивали сведения об отдельных людях в по возможности связную картину работы отряда «Курама Тэнгу» на территории Китая.

Странно. Дедушка чинил часы, разные пружинные механизмы… делал многоярусные вертушки, кукол-бонз, которые кивают головой… Один такой хэшан до сих пор сидит у бабушки на туалетном столике, кивает.

Никогда Сюэли не предполагал, что дедушка был хранителем Императорского театра теней.

…Саюри, скрестив ноги, сидела на кровати Сюэли с записками Итимуры в одной руке, другую она слюнявила и листала японско-русский словарь. В электронном сдохла четвертая пара батареек.

– «Накадзима Хидэко по приказу командования и по указаниям Аоки-сан составил подборку свидетельств различных людей о том, что театр теней видели у Ли Сяо-яо, чтобы он не мог отпираться. Сам Аоки-сан в это время составил точную и доказательную бумагу о том, каким путем Императорский театр теней оказался у этого человека. Это был путь несложный: в Пекине Ли Сяо-яо владел мастерскую…»

– Держал мастерскую. Владел чем, пятый падеж, – механически поправил Сюэли. У него ни кровинки в лице не было.

– «…держал мастерскую кукол, механизмов и резьба по дереву. В Императорском театре теней расшатались головы у некоторых кукол и попортилась немного обивка сундука. Незадолго перед изгнанием и отъездом императора из Запрещенного города…». Странно. Мне стало лучше. Я так скверно себя чувствовала, но пять дней просидела тут скрюченная со словарем, – и стало лучше! Почему? – спросила Саюри.

– Потому что ты Цунами-сан, – Сюэли никогда не трудился подыскивать логичные ответы и определения, да и вообще не раздумывал над репликами в разговорах с японкой: годилось что угодно. – «Из Запретного города».

Cо вздохом Саюри уткнулась опять в бумаги.

– «…Из Запретного города Ли Сяо-яо принесли и вручили на починку весь целиком Императорский театр теней только на один месяц. Но за этот месяц император и императорский двор уехал в некоторой суматохе из Пекина, и театр забыли забрать. Он аккуратно сохранял предмет, чтобы возвращать. Когда позднее, в 1935 году, Ли Сяо-яо переехал в Хунань…»

– Я понял, – сказал Сюэли.

– «Этот комплекс сведений отряд „Курама Тэнгу“ имел в своих руках, чтобы невозможность для Ли Сяо-яо вывернуться и отговариваться, что он ничего не знает».

– Наступление начнется 14-го января. Только с шести часов утра этого дня придворный институт онмёдзи в состоянии обеспечить поддержку нашей локальной операции, – сообщил полковник Кавасаки. – До этого они призывают и просят о содействии по другому поводу очень сильного ками, который, наоборот, может развалить всю нашу операцию, если услышит о ней.

– Этот институт придворных онмёдзи вертится там, как флюгер, – тихо заметил Аоки. – Что за люди!..

– А что, собственно, дает вам ваше сотрудничество с лисами? – отвлек его вопросом доктор Накао, который вообще не слушал, что говорит полковник.

– Многое. Ну, например… В ноябре 1930-го года на Идзу я погиб бы в землетрясении, если бы меня не вывели из опасной зоны лисы. Они буквально тянули меня за одежду. Деревня, которая осталась позади меня, как только я вышел за окраину, рухнула в руины. Но ваш вопрос, доктор, не вполне корректен. Обычно мы спрашиваем себя не что может нам дать наша дружба с лисами, но что мы можем дать лисам.

– Господин Аоки! Насколько быстро вы сможете подтвердить подлинность театра теней? – обратился к нему Кавасаки.

– Грубую подделку я отличу сразу. Я читал много описаний этого произведения искусства, очень детальных. Но, в любом случае, мы ведь собираемся проверить действие театра на месте?

– Безусловно.

– Тогда действие театра скажет само за себя.

– Мы хотим от него, чтобы он продемонстрировал работу театра, а это невозможно сделать под давлением. Нельзя за сутки написать пьесу из-под палки, – сказал доктор Накао. – Поэтому нашим оружием должно стать… во всяком случае, не оружие, – и лапка каппы обвела двух до зубов вооруженных часовых, сидевших на полу у дверей, как учитель обводит грубую ошибку.

– Если я правильно вас понимаю, мы хотим, чтобы ядовитая змея аккуратно и осторожно, в атмосфере взаимного доверия и доброжелательности поделилась с нами ядом, – сказал Кавасаки Тацуо.

– Да, ваше образное сравнение довольно точно, – кивнул доктор Накао. – Предоставьте мне контроль над ситуацией.

– Господин Аоки! – когда все расходились, к Аоки Харухико подбежал лейтенант Накадзима или как-то еще, – откровенно говоря, Аоки не помнил его фамилии. Он вел протокол совещания, кажется.

– Господин Аоки, как мне лучше записать – что такое Императорский театр теней? – спросил он, используя самые вежливые формы. – Боюсь, я… моя прискорбная необразованность не позволяет мне…