Цветы корицы, аромат сливы

Когда Саня уже показал Сюэли все косточки и объяснил, что вот – бедренная, а вот – подвздошная, и как чего отличить, дошло дело и до фотографии. Со снимка на Сюэли смотрела пронзительно красивая китаянка. Он сглотнул.

– Но… это только половинка фотографии, – объявил он неожиданно. – Отрезанная.

– Ну… да, – присмотрелся Саня. – Ну и что? Что есть, то есть.

– На этом фото было два человека. Советский командир, танкист, и вот эта китайская девушка.

– Что? – к ним подсели казанские. – Что, говоришь, было на этом снимке? Где был весь снимок целиком?

– В экспозиции Музея военной истории в Ухане, – проговорил Сюэли, морща лоб. – Я запомнил эту женщину, она очень красивая. Трудно забыть. Но больше не помню ничего. Там была витрина… нет, целый зал был… по советским воинам-интернационалистам.

– Дорогой ты мой!.. – сказал Саня.

– А больше ничего тебе помнить и не надо, – заверил его Кораблев. – Дальше мы сами пески взроем. Всё. Женька, дуй в Любань, найди инет. Может, экспозиция музея в сети представлена.

– Блин, танкист, воевал в Ухане, фото есть в музее… Да можно считать, что по таким признакам боец опознан гарантированно! – Саня хлопнул Сюэли по плечу.

– Там та же самая фотография. Только сильно увеличенная, – взволнованно подтвердил Сюэли. – Но если это танкист и он горел в танке, то как его останки могут быть верховыми? А где танк?

– А танки – после войны на железо порезали. Горелых танкистов я сам поднимал под Тихвином у деревни Остров. Бои первых чисел декабря сорок первого. Они до города километров десять не дошли. Нарвались на минные поля. Оставшихся покоцали немецкие зенитки. Так вот там было то же самое.

– А как же вы распознаете, что это именно танкист?

– Ну, иногда бывает клочья комбеза и, там, остатки шлема кожаного, командирского. А бывает, что выкапывают петлицу с ромбиком и силуэтом танка.

– Но раз понятно теперь, что он танкист, – почему его не найдут по спискам без вести пропавших офицеров?

– А он от младшего лейтенанта может быть – дрова войны, хрен их всех высчитаешь. Если б знать, что он капитан-майор, допустим, – уже проще гораздо…

Через сутки Женька Кудряшов, посланный в Любань, вернулся с исчерпывающей информацией, выписав все, что нужно.

– Значит, так. Зачитываю: «В конце тридцатых годов советское правительство проводило так называемую операцию „Z“: оказывало военную помощь китайцам против японцев, посылало танки-самолеты-артиллерию, и некоторое количество военных специалистов, которые принимали участие в действиях против японцев. Многие там погибли, многие вернулись. В августе 1938 года была создана на базе советской техники первая в истории китайской армии механизированная дивизия. Артиллеристы с крупными партиями орудий прибыли в Китай в апреле 1938 года. Они многое сделали по организации и обучению орудийных расчетов, а офицеров-артиллеристов и офицеров-пехотинцев – основам боевого взаимодействия. Инструкторы артиллерии, как и инструкторы-танкисты, принимали непосредственное участие в боевых действиях».

– Ну, это я тебе бы и так сказал, – перебил его кто-то из историков. – В Ухане памятник стоит… советским танкистам.

– Погодите. Теперь по делу. Конкретно капитан Николай Иванович Стрепетов хорошо воевал против японцев…

– …погиб под Любанью, – сказал Леша. – 60-я отдельная танковая бригада. Охренеть.

– Погоди. Так что те даже дали ему прозвище Красный Тигр. Знаменитый Красный Тигр, не помню как по-японски, – простой советский танкист, выпивший им пять цистерн крови, чья голова была лично оценена командующим сухопутными войсками в мильон иен.

– Красный Тигр? Слушайте, а разве такое бывает? – спросил кто-то из девушек.

– Если этот мужик на своем Т-26 спалил полсотни японских машин – вполне, – сказал Женька.

– Красный Тигр же, точно! – подтвердил Сюэли, вдруг досконально вспомнив рассказ экскурсовода в Ухане.

– Дальше. Познакомился-влюбился-женился в этот же период на китаянке. Это все довольно известная история в Ухане, как оказалось. Когда возвращался в Союз, жена не смогла с ним уехать, престарелые родители не давали, надо было заботиться о них. Началась война, он уехал, не успел их забрать или не смог. Ну и вот. Экспозиция музея частями есть в инете, и я распечатал… вот эту… фо-то-графию…

Женька достал листок, на котором была напечатана фотография – не очень качественно, но зато вся целиком.

– Семейный портрет советского командира с женой. Ну и вот. Если бы ты не помнил этого, ну, не был в Ухане, или с памятью у тебя было бы похуже, или не поехал бы ты в поиск в этом году – все, мы бы сейчас хрен что установили. Схоронили бы без имени.

– Слушай, но это же просто какое-то немыслимое совпадение! – ахнул Сюэли.

– Не-а, это как раз одна из невероятных случайностей войны, – спокойно сказал Леша.