Читаем Цветы на подоконнике полностью

Цветы на подоконнике

Клавдия Пестрово (1902(?)–1994) — поэтесса «первой волны» эмиграции. Почти треть жизни прожила в Югославии. В 1950 году приехала с мужем в Австралию. Участница литературного кружка «На пятом материке», лауреат 1-ого и 2-ого Фестивалей русских поэтов Австралии. Печаталась в русских периодических изданиях «Новое русское слово», «Новый журнал» (США), «Русская мысль» и «Возрождение» (Франция), «Современник» (Канада), «Грани» (Германия), «Родные перезвоны» (Бельгия), «Русский в Австралии», «Крылья», «Церковное слово», «Австралиада» (Австралия). Стихи также публиковались в альманахе «Содружество» (1966).Данное электронное издание — копия единственного сборника поэтессы (Австралия, 1965, 2-е изд.). Дополняют его, разысканные составителем стихотворения, опубликованные в периодике русского зарубежья, объединенные в раздел «Стихотворения разных лет».

Клавдия Прокофьевна Пестрово

Поэзия / Стихи и поэзия18+

КЛАВДИЯ ПЕСТРОВО. ЦВЕТЫ НА ПОДОКОННИКЕ (Австралия, 1965)

Зима в Сиднее

Холодный ветер весело качаетНа голых ветках красные цветыИ, улицы до блеска выметая,Срывает с крыш железные листы.И пальму юную схватив за ворот,Свивает из волос ее клубки.А солнце лакирует ярко городИ тонут чаек белые платкиВ лазурно-золотистой кисее.И пена бесноватого прибоя,Как снег, когда-то… Где-то под Москвою…В разрытой за день, мягкой, колее…

Караджонг

Тамаре и Глебу Б.

Догорал уже день тот осенний,Бил заката торжественный гонгНад долины синеющей теньюУ подножья высот Караджонг.Засыпали под заревом алымЭвкалипты в расселинах скалИ меж листьями осень звучала,Как немолчный прощальный хорал.А кругом — краснобурые спиныТех же скал, равнодушных к векамИ внизу растекалась равнина,Почти так же бескрайно, как там…И, притихши, как птицы в ненастье,— Дети чуждых и дальних сторон —Мы с тобой были близко от счастья,В этот день, у высот Караджонг…

Terra Australis (Южная Земля — лат.)

Смоковница, безлистая, сухая,У лукоморья в сон погруженаИ океан брюзжит, припоминаяУ ног ее былые времена.«…Тогда здесь не было скамеек белыхИ паровозный не визжал свисток…Летели, обрывая листья стрелыИ эму грузно падали в песок.Шумела ты, главой зеленолистойПод клики радостных нагих фаланг.Свистел, как ветер, лентой золотистойДобычу настигая, бумеранг.В кострах шипели листья благовонно,Варили любры[1] черные еду.Сбегались пикканинни. Щелкал сонноРой розово-хохлатых какаду.И выли, ночью, красные ущелья,Где разукрашенные дикари,Бросая копья, в боевом весельи,Скакали в пламенном корробори.Теперь не то… Кликушный вой сиреныВ прибрежный ударяется гранит,А на скамье, в соленых брызгах пены,Печально любра — белая! — сидит.Что надо ей?.. И что нам в белокожих?..»Молчит смоковница. Ворча, прибойКолышет пятна нефти у подножьяМорщинистой смоковницы седой.